Борьба классов. Здесь и сейчас

Пучков Дмитрий

Пример. Про вас не буду, про себя скажу. Я тут разговариваю, разговариваю, и мы тем самым в ходе обсуждения как бы развиваемся, в том числе я. Потому что, когда другим объясняешь, сам начинаешь понимать. Наконец я и сам понял. Зачем я сюда пришел? Хочу разобраться в законе единства и борьбы противоположностей. А как разобраться? Мне будет стыдно, если я что-нибудь не так скажу. Потому что, если бы я у стола стоял своего или в стенку говорил, было бы другое дело. Тут большая ответственность, могут и посмеяться: «Профессор пришел, и цирк, что говорит». Поэтому для меня это рост. При этом я с каждой секундой становлюсь старше. Мягко говоря, можно и покруче сказать: я ведь умираю. В каком смысле? В прямом. Как и все. Самое печальное, что умирать я начал с точки зрения концепции единства и борьбы противоположностей с рождения. Потому что, если вы родились… Нет, про вас не буду, про меня. Если я родился – значит, однажды умру. А если не умру, значит, не родился. Не хотите умирать – не рождайтесь. Это верное средство. Еще ни один человек не умер, не родившись. И наоборот, если кто родился…

– Обязательно умрет.

– Обязательно умрет.

– А некоторых ждет загробная жизнь.

– А некоторых – не загробная. Те, кто много сделал для народа, вечно живые. Ленин – вечно живой. Хотите быть вечно живым? Не важно, будет мавзолей или нет, для этого дела все равно. Книги остаются и то, что он сделал. Все в снятом виде. Ленин создал великую страну, в которой живут Кадыров и Собчак. Которая, как бы ее ни разрушали, остается в виде России. И в этой стране действуют отрицательные тенденции, представителями которых являются Собчак и Навальный. А Кадыров – представитель положительной тенденции. Но и в положительной тенденции, которую он представляет, есть отрицательная тенденция. Как бы черт попутал Кадырова, он взял и брякнул. Как сказал глупость про Ленина, сразу соединился с Ксюшей и всеми либералами, против которых ранее выступал. Вот молодец! Это единство противоположностей. Если человек безграмотный, он попадает в единство со своей противоположностью. А потом… Я думаю: «Это не страшно, с кем не бывает». Так он взял и еще про Сталина решил. Захотел прославиться. Ну, прославился. Можно ведь чем прославиться? Разрушением. Глупостью. Есть великие люди, Ленин и Сталин, которые создали могучее государство, и вам его никогда не создать. Даже близко нет. Никто из ваших сторонников не скажет, что вы способны создать подобное.

– Вынужден заступиться за Рамзана Кадырова. Этим летом я был в Грозном. Должен заметить, что этот город после перестройки и периода двух войн благодаря стараниям Рамзана Кадырова и его отца отстроен заново. Чистый, негодяев не видно, БТРы на перекрестках не стоят, блокпосты бетонные не установлены. Люди спокойно ходят по ночам, в том числе русские, такие как я.

– А я, Дмитрий Юрьевич, хочу за себя заступиться. Потому и сказал, что Кадыров – не представитель негативной тенденции. Он – представитель позитивной тенденции. Но в ней есть негатив. Это всегда есть, как черт попутал.

– Шайтан.

– Ага, шайтан. Вы перевели на более понятный язык. То есть во всем есть две противоположные тенденции. Нет развития, в котором бы они отсутствовали. Можно, конечно, их не видеть и даже не искать. Но вы поищите и во всем найдете. Я, например, буду много-много читать. Это же хорошо.

– Смотря что читать.

– Хорошие книги. Будучи студентом, я иду такой опечаленный, что надо это изучать, это читать, и так много всего, все так сложно и тяжело. Встречает меня профессор Никитин. Так посмотрел… А у него старый драный портфель, весь книгами доверху набит. И маленькая комнатушка тоже вся в книгах. Он посмотрел на меня и говорит: «Миша, ты что-то плохо выглядишь». Я отвечаю: «А что?» – «Ты, наверное, много читаешь?» – Я удивился: «Да. Разве это плохо?» – «Конечно, – отвечает. – Так ты разучишься думать».

– Правда.

– Правда. Теперь я советую своим студентам: если у вас есть десять часов, пять часов нужно читать и пять – думать.

– Это непросто.

– А если есть два часа, совсем мало. Говорят: «Когда тут думать?» Я отвечаю: «Нужно один час читать и один – думать. Есть в вашем распоряжении всего один час, то полчаса читать и полчаса думать. А если не будете думать о прочитанном, оно не усвоится». Поэтому думать необходимо. Чтение – это как пища для ума. Если иначе, идет просто загромождение всякими знаниями, и, потребляя их в большом количестве, вы становитесь потребителем, без шанса стать ученым.

– Это я еще в детстве заметил. Я все время читал. Даже когда ездил из школы домой – и в автобусе, и в трамвае. Когда шел, тоже читал. А потом как-то вдруг…

– Начал обдумывать.

– Я заметил, что можно думать над прочитанным.

– Вот и закон в действии. Он всем известен, можно о нем не говорить или игнорировать. Как? Делать вид, что его нет. Но он на самом деле есть. И он во всем. Поэтому все, что ни возьмем, можно с позиций этого закона объяснить. В общественных делах он проявляется как классовая борьба. Кто открыл ее и классы? Классовую борьбу открыл не Маркс. В письме к Анненкову он открещивается: «Не надо приписывать мне то, чего я не делал». Классовую борьбу открыли французские буржуазные историки, а ее экономическую анатомию показали английские экономисты – Смит и Рикардо. Ленин пишет о Тьерри, Минье и Гизо – французских буржуазных историках. Они выступили против феодальных историков и доказали, что управлять государством могут не только благородные, или, как бы сказали сейчас, те, у кого много денег, но и люди иного происхождения. То есть все могут управлять государством. Это великое открытие. Вот кому бы памятник поставить. Но поставили памятник репрессированным, а не Тьерри, Минье и Гизо. Репрессированные – люди, которые боролись против советской власти, или те, кто, будучи ее представителями, сажали невинных людей, а потом сами попали под репрессии. Ежов, например, Ягода.

– Им-то памятники стоят, как жертвам репрессий?

– Теперь стоят. Они же все попали, и Берия, который уменьшил число репрессированных, как только пришел. Это общий памятник всем репрессированным. Неважно, кто репрессирован, за что и кем.

– Нацистам, власовцам.

– Что такое вообще репрессии? Если я не только читаю, но еще и думаю, что такое репрессии?

– Подавление.

– Да, press в переводе на русский язык значит «давить». Repress – «подавлять». Скажите, пожалуйста, кто нас слушает, смотрит или читает, в каком-нибудь государстве было такое, чтобы правящий класс не подавлял своих противников?

– Нет такого, и быть не может. Иначе государству наступит конец.

– Давайте пройдемся по общественно-экономическим формациям. Рабовладельческое общество подавляло? Оно подавляло Спартака, но все равно есть команда «Спартак». Спартака нет, а команда его имени существует. И «Советский спорт», кстати, есть. Хотя ни Советского Союза, ни Советов нет. Как ни подавляй, что-то остается. Так вот, рабовладельцы не приветствовали, а подавили восстание Спартака. Что делали с беглыми рабами? Возвращали. При возвращении или попытке к бегству их могли уничтожить. Тогда не стреляли, а рубили мечом или убивали ножом. Или вернули бы хозяину, а по закону Рима, Афин, Древней Греции он мог раба убить. Почему? Это был представитель того племени или государства, с которым воевали, значит, он враг. Поэтому рабовладелец мог оставить беглого в живых или нет.

Конец ознакомительного фрагмента.