Борьба с членсом
Шрифт:
— Иди в бардакк.
Бардакк возвышался прямо у пушечногоствола и ыбл непроницаем, как туманное ночное небо. Бедрила отошел немного назад и резко впрыгнул внутрь.
В бардакке вповалку валялись солнышки — отрядик Грудя. Сам Грудь, с несчастным видом стрекоча что-то про себя, сидел у стены и постоянно почему-то вздрагивал, словно его через равные промежутки времени обливали какой-нибудь холодной, разъедающей
тело, жидкостью. Некоторые из солнышек так же дрожали. как и он, другие просто лежали, как мертвые, иногда раскрывая рот,
— Что с вами? — недоуменно спросил Бедрила, на всякий случай подготовив щуп со смертельным лучом.
Грудь покосился на него в немой пытке.
— Ты что… не видишь… — еле выстрекотал он. — Голод… Не можем больше… работать… Собирать эти… штуки…
— А как же Соль? — осуждающе спросил Бедрила. — Цель? Война? Полет?
— А… — махнул щупом Грудь, несчастно закрыв глаза, словно показывая всем видом, что ему все безразлично.
Бедрила резко выпрыгнул из бардакка и на этот раз опять наткнулся-таки на стоящего и, видимо, вновь подслушивавшего Слада.
— Извините! — стрекотнул Бедрила. — Они…
— Я все слышал. Мне все понятно.
— Прикажете их убить?
— А с кем мы останемся, дорогой Бедрила? — резонно сказал Слад. — Зови всех сюда. Я объявлю свое решение.
Бедрила быстренько ускакал, громко зовя всех солнышек на сбор.
Через достаточно продолжительно время все отрядики припрыгали к бардакку Грудя. Измученные, худые солнышки еле стояли в строю; кое-кто по прибытии тут же рухнул на почву и остался лежать, дрожа всеми щупами и словно пытаясь закопаться куда-то внутрь, как будто, чтобы больше не существовать и не работать.
— А эти из своего бардакка не выходят, — доложил Бедрила. — Они вообще, как говорится, забили на всю работу, на пушку, на тарелки… И их не интересует Соль! Давай испепелим их?
— Молчать, — приказал Слад.
Бедрила заткнулся.
— Друзья мои, — начал Слад свою речь. — Я знаю, что те, которые внутри бардакка, меня тоже слышат.
Солнышки молчали, совершенно словно ни на что не реагируя.
— Проведя осмотр наших работ, я заметил тотальное ухудшение вашего состояния.
— Да! — подобострастно рявкнул вдруг стоящий со Сладом Бедрила.
— Заткнись, Бедрила.
— Да!!
Я долго думал над этим, друзья мои. Я заметил полнейшую вашу утрату интереса к Соли, к нашей цели, к войне и к пушке.
— И к пушке! — ревностно повторил за ним Бедрила.
— Бедрила, — злобно сказал Слад, — если ты не заткнешься, пока я говорю свою речь, я отожгу тебе средний щуп!
— Да!!!
— Так вот, я много размышлял над этим. Я же дал вам движение, интерес, работу и воздух! Но вам его недостаточно — и это правильно! Соли-то пока нет! И вы не знаете, что это такое, что бы мы с Цмипом вам не говорили! Друзья, — Слад выждал внушительную паузу, — я понял, что в этом мире каждое живое существо, покуда оно еще не достигло высших высот, не может обойтись
— Чего? — удивленно спросил, не выдержав, Бедрила.
— Как? — недоуменно спросил за стенкой бардакка на секунду оживший Грудь.
— Так! Мы не в праве лишать низшее существо его низших веществ, так же, как мы не в праве и навязывать высшему существу высшие искушения, которые могут сбить его Путь на еще более Верхний Верх! Поэтому…
— Да… — замер в ожидании Сальник.
— … я позволяю вам по ночам кушать почву!
— Аааааа!!!! — завопили вмиг все солнышки, воспряв и переставая дрожать. Те, которые лежали, вмиг сели, те, которые сидели, тут же встали.
— Но!..
— Но?… — испуганно повторил Пашк.
— Но: только по ночам, в нерабочее время, чтобы это не мешало работе, которую вы, надо отдать вам должное, почти закончили. Но сейчас немножечко обессилели, в отрыве от родной… почвы. А сейчас, в виде исключения, для поддержания привычной для вас энергии, позволяю вам нажраться до отвала, и…
— Уррраа!!! — заорали солнышки, тут же запрыгав и наперебой стрекоча.
— Да здравствует Слад!
— Слава Сладу!
— Да мы тебе все построим!
— Да мы немножко, чуть-чуть почвы, и в Соль…
— Да мы всех завоюем!
— Да мы…
— Да мы…
Из бардакка высыпал счастливый, словно Соль уже наступила и цель была достигнута, отрядик Грудя.
— Слад, — выстрекотал растроганный Грудь, — ты — чудо! Прости меня! Отныне я — твой друг! Я полечу за тобой, куда угодно! Да нам особенно-то и не надо, только сегодня…
— Сегодня и по ночам! — повторил Слад. — Ужритесь и не забывайте, что пушка вас ждет!
— Никогда, — поспешно заверил его Грудь.
— Не понимаю, — прошептал Сладу Бедрила. — Что это значит? А как же воздух? Я уже почти поверил в него, я могу, могу обойтись без почвы!
— Дурак ты, Бедрила, — сказал ему Слад. — Если ты можешь, это не значит, что все могут, не хочешь — не жри.
— Что значит — "не хочу"?!.. — возмутился Бедрила. — Я, можно сказать, ждал этого всю свою новую жизнь!
И он демонстративно, ликующе, запрыгал.
— Я пошел, — поспешно произнес Слад.
Он удалился под громкий счастливый общий стрекот: "Сладу — слава! Слад будет нами рад!!"
Войдя в свой куб, Слад обнаружил лежащего пластом у сигея Цмипа, который беспомощно смотрел на вход.
— Ты… специально это сделал? — еле-еле выжал из себя Цмип.
— Что?
— Где вся влага? Где?! Где?!!!
— А что — нет? Кончилась, значит, — равнодушно сказал Слад. — Ты что, думаешь, что она неиссякаема? Я просто немножко взял сюда с собой, можно сказать, стибрил, мы употребляли ее, отдыхая от наших дел по распределению таких вот, как ты…
— Оооо… — жалобно охнул Цмип. — Как — кончилась?… Ты меня убиваешь! Почему ты меня не предупредил… Я… Я не могу… Я…