Борьба за огонь. Пещерный лев
Шрифт:
– Нао убил тигрицу и серого медведя, – сказал он мрачно.
– И тигрица и серый медведь обратились бы в бегство перед носорогом.
Ответ Зура охладил воинственный пыл молодого Уламра. Он приладил на плече копье, метательный снаряд и дротики, взял в руки массивную палицу. Бросив последний взгляд на спящего хищника, молодые воины поднялись на вершину холма и спустились с противоположной стороны. Хмурые, плохо выспавшиеся, они шли молча, с тоской вспоминая о далеком родном становище, затерявшемся по ту сторону гор.
День занимался. Небо на востоке побледнело; голоса хищников замолкли на берегах реки; травы и кустарники
Внезапно рычание разорвало утреннюю тишину. Ун и Зур обернулись и увидели махайрода. Что–то – может быть, уход людей – разбудило его, и он бросился в погоню за этими странными существами.
– Уну следовало убить красного зверя, пока тот спал! – сказал с досадой Уламр, снимая с плеча копье.
Зур молча опустил голову, сознавая, что на этот раз его осторожность оказалась пагубной. Он умоляюще посмотрел на Уна. Но молодой Уламр не был злопамятным. Его широкая грудь уже вздымалась от волнения при мысли о предстоящей схватке. Ведь Зур был как бы частью его самого. Они стояли плечом к плечу, и Ун испустил свой боевой клич:
– Сын Быка и сын Земли пронзят красного зверя копьем и размозжат ему кости!
Махайрод не торопился нападать. Заметив, что двуногие существа остановились, он тоже замер на месте. Хищник видел, как люди сняли с плеч метательные снаряды и дротики, заметил, что их передние конечности странно удлинились.
Так же как и прошлом ночью, их членораздельная речь изумляла его. Он стал обходить противников, не приближаясь к ним.
– Красный зверь боится людей! – торжествующе крикнул Ун, потрясая одновременно копьем и палицей.
Злобное рычание ответило ему. Махайрод сделал два огромных прыжка. Но, прежде чем ему удалось прыгнуть третий раз, Ун и Зур метнули в него дротики. Один впился хищнику в бок, другой – в затылок. Разъяренный болью, махайрод кинулся на людей. Ун метнул копье; оно вонзилось между ребрами зверя. Но копье, брошенное Зуром, лишь оцарапало твердый, словно кремень, череп. Хищник очутился рядом с ними.
Одним ударом могучей лапы он повалил Зура на землю и вонзил ему в грудь свои страшные клыки. Ун обрушил на хищника тяжелую палицу, но удар пришелся в пустоту: махайрод успел отскочить в сторону. Хищник снова прыгнул; Ун отпрянул влево и снова взмахнул палицей, однако тяжелый дубовый комель лишь скользнул по плечу зверя. Махайрод упал на Уна, опрокинул его навзничь и, не удержавшись, покатился вместе с ним по земле. Но, прежде чем хищник снова бросился на него, Уламр успел подняться на одно колено. Зур слабеющей рукой кинул в зверя топор, и в то же мгновение Ун, держа палицу обеими руками, со страшной силой обрушил ее на голову махайрода… Раздался глухой треск; хищник, словно ослепленный, закружился на месте. Второй удар перебил ему шейные позвонки. Тогда Ун принялся наносить удар за ударом по ребрам зверя, по могучим лапам, по страшным челюстям…
Он остановился только тогда, когда бездыханное тело перестало вздрагивать…
Слабым и хриплым голосом Зур пролепетал:
– Он убил красного зверя… Ун сильнее Фаума… Ун так же могуч, как Нао, который отнял Огонь у племени Людоедов!
Слова друга опьяняли Уна. Ноздри молодого Уламра раздувались от гордости.
– Сын Быка будет великим вождем среди людей, – прерывающимся голосом прошептал Зур.
Жалобный стон сорвался с его губ; лицо стало серым, словно глина, и Человек–без–плеч потерял сознание. Видя, что кровь ручьем течет из груди раненого, Ун взволновался так, словно это была его собственная кровь. В памяти вихрем пронеслись бессвязные картины прошлого, долгие годы, прожитые вместе с Зуром. Он снова увидел леса, песчаные равнины, непроходимые чащи, болота и реки, где они бродили вместе и каждый был для другого надежной зашитой…
Набрав свежей травы и сочных листьев, Ун растер их на камне и приложил к ранам друга. Веки Зура дрогнули и приподнялись. Он удивился, что лежит на земле, и стал озираться по сторонам, думая увидеть поблизости огонь костра. Потом, вспомнив все происшедшее, повторил слова, которые произнес перед тем, как потерять сознание:
– Ун будет великим вождем среди людей! – Затем, чувствуя слабость и боль, жалобно добавил: – Красный зверь разорвал грудь Зуру…
Ун продолжал перевязывать раны товарища. Огромный диск солнца поднялся из–за Большой реки. Ночные хищники исчезли. Обезьяны суетились среди густых ветвей, белоголовые вороны кружили над остовом носорога; два грифа парили в вышине. Травоядные просыпались от ночного сна. Опасное время миновало: страшные хищники, пожиратели всего живого, крепко спали в своих логовищах.
Однако дневные часы также опасны для человека, если солнечный свет нестерпимо ярок и палящий зной сжигает землю. Нужно было перенести Зура в безопасное место, в тень.
Ун, как и все Уламры, считал пещеру самым надежным убежищем. Он принялся внимательно разглядывать простиравшуюся вокруг них местность, надеясь обнаружить где–нибудь скалистую гряду или утес. Но кругом, насколько хватал глаз, лежала ровная степь, лишь изредка перемежавшаяся зарослями кустарников, небольшими пальмовыми рощами, купами баньянов, островками эбеновых деревьев или бамбуков.
Тогда, укрепив повязку из листьев и трав на груди Зура, Ун взвалил его на спину и пустился в путь. Идти было трудно: кроме раненого, приходилось нести на себе и все оружие. Но Ун унаследовал богатырскую силу Фаума и Нао.
Он шел долго, упрямо борясь с усталостью.
Время от времени молодой Уламр останавливался, опускал Зура на землю в тени дерева и, не теряя его из виду, взбирался на ближайший пригорок или большой валун, чтобы оглядеть местность.
Жара становилась нестерпимой, а вокруг по–прежнему не было видно ничего похожего на скалу или другую возвышенность.
– Зур хочет пить, – тихо сказал Человек–без–плеч, дрожа от лихорадки.
Ун направился к реке. В этот знойный час она казалась пустынной. Лишь кое–где можно было заметить гавиала, вытянувшего свое длинное чешуйчатое тело на песчаном островке, или гиппопотама, показавшегося на мгновение среди мутных, желтоватых волн.
Могучая река несла в бесконечную даль свои щедрые воды, дарившие жизнь тысячелетним деревьям, неутомимым травам и бесчисленному множеству живых существ. В вечном движении, как и сама жизнь, она неустанно гнала вперед буйные полчища волн, низвергая их через пороги и водопады.
Ун зачерпнул пригоршнями воды и напоил раненого. Потом спросил с тревогой:
– Зур сильно страдает?
– Зур очень слаб. Зур хотел бы уснуть…
Мускулистая рука Уна тихо легла на горячий лоб Друга.