Борьба за свободу
Шрифт:
— Доброе утро, — его сексуальный, сонный голос делает восхитительные вещи с моим телом. Даже лежачий и госпитализированный, он неотразим.
— Спокойной ночи, ты имеешь в виду, — я провожу пальцами по его животу, задираю больничный халат, чтобы провести рукой по его рельефным мышцам.
Он тянется к моему лицу, но со стоном опускает руку.
— Черт, это больно.
Я наклоняю свое лицо к его лицу и улыбаюсь.
— Похоже, тебе придется держать эту руку при себе.
— Ни хрена подобного. Иди сюда, — его требование твердое и сексуальное.
Я
— Спасибо тебе, Джона. Спасибо, что нашел меня.
— И тебе спасибо, что спасла меня.
Мои щеки пылают, и я еще глубже зарываюсь в его грудь.
— Как ты держишься? Ну, знаешь, из-за всего этого? — его рука прослеживает успокаивающие узоры на моей спине.
— Эм… Я в порядке. Мне кажется, что я должна что-то чувствовать, понимаешь? Вину или… раскаяние. Но я ничего не чувствую, — я выдохнула. — Полицейские сказали сегодня утром, что никаких обвинений предъявлено не будет. Оправданное убийство и все такое.
— Ты хочешь поговорить о том, что случилось с Винсом? — его мышцы напрягаются на моем теле.
— Рассказывать особо нечего. Он пытался…
В груди Джоны раздается глубокий рык.
Да, наверное, лучше пропустить конец.
— Ты велел мне сломать ему руку. Вот я и сломала, — я слышу эти слова, и даже мне кажется, что они звучат безумно. Но это правда.
— Я велел тебе?
Я обвожу пальцем его живот.
— Да. В моей голове. Ты сказал мне драться. Ты сказал «болевой захват», — я пожимаю плечами. — Тебя еще не было, а ты уже защищал меня.
— Я всегда буду защищать тебя, — он прижимает меня к себе. — Не то чтобы тебе это было нужно. Моя девочка крепкая, как гвозди. Я горжусь тобой.
Внутренне я улыбаюсь. Я горжусь собой.
— Черт, лучше бы я убил этого сукина сына.
— Не-а. Он заслуживает того, чтобы прожить остаток жизни за решеткой. Смерть — это слишком просто.
Он коротко смеется, а потом стонет.
— Уф, напомни мне больше так не делать.
Начиная с его шеи, я прослеживаю дорожку нежных поцелуев по его челюсти.
— Бедный малыш, — я приподнимаюсь, чтобы встретиться с ним взглядом. — Я люблю тебя.
Его рука скользит вверх по моей спине к волосам.
— Я тоже тебя люблю. Так сильно.
Он захватывает мои губы в жестоком поцелуе, который я чувствую даже пальцами ног. Я стону ему в рот, когда наши языки скользят друг по другу. Желание наполняет мои вены, пока я исследую его рот. Сильные губы Джоны властвуют над моими, подчиняя их своей воле. Я перекатываю его сосок между большим и указательным пальцами. Он стонет, и его бедра отрываются от кровати.
Приподнявшись, я прижимаюсь грудью к его груди, наклоняю голову и углубляю поцелуй.
Он отрывается с шипением.
— Черт.
Шепотом произнесенное ругательство отбрасывает меня назад и заставляет сесть.
— Черт, я сделала тебе больно? — я прикасаюсь к нему, но отдергиваю руку, боясь снова причинить ему боль.
— Нет, но, если мы не выберемся домой,
Из моей груди вырывается хихиканье, и я прикрываю рот рукой. Что-то твердое на пальце трется о мои губы.
Что за черт?
Мое настроение улучшается, когда я рассматриваю свою руку, ладонью вниз. Это на моем безымянном пальце. Золотое кольцо, состоящее из крошечных бриллиантов с одним большим круглым бриллиантом в центре. Оправа старомодная, сдержанная и абсолютно идеальная. Я смотрю в благоговении.
Прохладный воздух обжигает мои глаза, но я не могу моргнуть. Перевожу взгляд на Джону, который улыбается своей тысячеваттной улыбкой: зубы, две ямочки и сияющие глаза.
— Джона? — шепчу я, мои глаза задают вопрос, который не могут сформулировать мои губы.
— Кольцо принадлежало моей маме. Папа подарил его ей, когда они обручились, и она носила его каждый день, до сегодняшнего утра. Она принесла его, пока ты спала, — он притягивает мою руку к своей груди и ловко крутит кольцо на моем пальце. — Рэйвен, я влюбился в тебя, как только увидел. Я думал, что моя жизнь расписана, думал, что у меня уже все сложилось. А потом появилась ты и перевернула мой мир с ног на голову. Ты заставляешь меня хотеть того, о чем я даже не подозревал. Это кольцо — не просто символ моей любви. Оно символизирует семью. Нашу семью. Ту, которую мы построим вместе. Ты сказала, что не хочешь говорить о нашем будущем, пока не узнаешь, что у нас есть будущее, о котором можно говорить. Ну, теперь есть. Так что? Ты выйдешь за меня?
Наша семья. Наше будущее. Теперь, когда оно у нас есть.
Он смотрит на меня, подняв брови. Я чувствую вкус соленых слез, когда мои губы растягиваются. По его лицу медленно расползается улыбка.
Я изучаю идеальное кольцо, затем смотрю ему в глаза.
— Хорошо.
Он продолжает улыбаться.
— Хорошо, — он целует меня глубоко и крепко, собственнически.
Мои внутренности превращаются в жидкость. Я исследую каждый изгиб его рельефного живота, и его мышцы напрягаются под моими прикосновениями. Мои ногти впиваются в его кожу и тянутся ниже, пока не оказываются под одеялом, лежащим на его бедрах. Он выгибается от моих прикосновений, показывая мне, чего он хочет. Меня.
— О, еще кое-что, — он прерывает поцелуй, чтобы заговорить, но его слова произносятся в мои губы.
Всхлип вырывается из меня из-за потери его рта.
— Да? — я прислоняюсь к нему.
Он проводит большим пальцем по моей ноющей нижней губе.
— С днем рождения, детка.
Слова едва успевают вырваться, как я снова оказываюсь на нем. Отчаяние берет верх над моим рациональным разумом, и я тяну его за больничную сорочку.
Слишком много одежды.