Борис Леонидович Дичков (1888— 1966)
Шрифт:
Последнее утверждение выглядит сомнительным. Но это никак не затеняет главного: Борис Личков стремится охватить взятую проблему целиком, вне каких-то конкретных ограничений, определяемых предметом и методом данной науки — стратиграфии, палеонтологии, общей биологии, эволюционного учения, сравнительной анатомии и др. Он ведет исследование на стыке наук, стремится изучать природные объекты и явления наиболее полно, не считаясь с формальными ограничениями, т. е. методом научного синтеза.
Любопытен не только основной текст книги, но и подстрочные примечания. Это преимущественно ссылки на литературные источники, хотя и весьма оригинальные. Они показывают, например, что автор предпочитает обращаться к первоисточникам, как бы древни или малодоступны они ни были.
Одно из примечаний вовсе не имеет, казалось бы, отношения к науке; приведены слова М. Неймайра из его «Истории Земли»: тригонии «относятся к числу самых красивых окаменелостей юрской системы». Трудно сказать, насколько это мнение обоснованно и верно. Однако несомненно, что молодой ученый влюблен в изучаемый предмет и в сам процесс познания. Он мыслит не только рассудочно, но и эмоционально. Эта способность — характерная черта всех выдающихся натуралистов.
Эмоциональность научного творчества Личкова проявилась в первой же его крупной работе. Это делает ее не только научно значимой, но и читаемой с интересом (что очень нечасто скажешь о произведениях литературы подобного рода). Увлеченность автора передается нам даже тогда, когда идет подробное, последовательное описание деталей раковин тригоний.
И еще на одну особенность склада ума Личкова с удивлением обращаешь внимание: великолепное умение оперировать тысячами сведений, сотнями литературных источников. Такая организованность, культура мышления в молодые годы вообще проявляется исключительно редко. Она свидетельствует не только об эмоциональном подъеме, вдохновенности автора, но и о его предварительных усилиях по выработке этих способностей, о знакомстве с методологией науки и об умении ею пользоваться.
... Начинающие ученые нередко прежде всего приучаются самостоятельно добывать факты, ограничиваться узким кругом вопросов одной конкретной науки, поменьше теоретизировать, выдвигать новые теории, гипотезы, обобщения, оспаривать мнения авторитетных специалистов. Сами молодые ученые сплошь и рядом сознательно ограничивают свои исследования, принижают творческие порывы, удовлетворяются ученической работой.
Пример Б. Л. Личкова показывает: когда молодой ученый лишен склонности к самоограничению, ощущая себя прежде всего ученым, искателем истины,— при чем тут возраст?! — он и трудится вдохновенно, и вырабатывает полноценную научную продукцию.
Любопытная деталь. Принято выделять в отдельную главу историю исследований определенной проблемы. Этому правилу особенно охотно следуют начинающие авторы, так как в этом случае им легче оперировать историческими материалами, пересказывать различные мнения и споры и т. п. Иное дело — маститые, опытные исследователи, придающие большое значение эволюции идей, истории науки (скажем, В. И. Вернадский). Они предпочитают одновременно прослеживать и ход научной мысли, и современное состояние вопроса.
Так построил свою книгу и Б. Л. Личков. Он вряд ли сознательно стремился к такому изложению материала. Более вероятно, что по складу своего ума и рано выработанному умению вести теоретические исследования он был склонен поступить именно так. Подобные смелость и самостоятельность — черты его научного стиля и характера — не менее ярко проявились и в его последующих -теоретических работах. И еще один штрих: умение критически осмысливать мнения самых авторитетных специалистов (в науке свои высшие авторитеты—факты и логика!). Возможно, в этом сказывался навык рецензента. Во всяком случае, на страницах монографии «О тригониях» Борис Личков не раз обоснованно оспаривает мнения таких признанных авторитетов в геологии и палеонтологии, как М. Неймайр, А. Борисяк и др. В этой критике
Главное место в работе Личкова отведено вопросам классификации тригоний. Тут разбор идет детальный, с привлечением огромного материала из истории науки.
Классификация тригоний не была самоцелью. Она должна была помочь упорядочить имеющиеся сведения о строении тригоний и их распространении. Так, выделяя два отдела тригоний — мезозойский и третично-современный, Личков вносит в классификацию хронологический принцип. Но она остается застывшей картиной, как бы подробнейшим описанием действующих лиц. Во второй половине работы выясняются исторические судьбы выделенных классификационных групп.
Личков не касается неизбежно спорного вопроса об истоках рода тригоний, констатируя, что уже на заре юрского периода, в лейасе, появляется по крайней мере 6 групп тригоний (не менее 17 видов), а в байосе и бате тригонии достигают расцвета. Основываясь на имеющихся данных, Личков составляет график расцвета и вымирания различных групп тригоний. Автор обращает внимание на одно странное обстоятельство: многие группы обнаруживают как бы перерывы в своем развитии — не встречаются в определенных ярусах, тогда как стратиграфически выше и ниже они широко распространены. "... Вряд ли можно дать этому явлению какое-нибудь общее объяснение" [15],— замечает автор. Осторожность, с которой молодой ученый избегает поспешных обобщений, свидетельствует о том, что научный метод освоен им профессионально.
Судя по некоторым высказываниям Личкова (вынесенным в подстрочные примечания), он, несмотря на очень широкий охват данной темы, имеет еще более обширный круг интересов. Так, высказывая мнение об истории шизодонт (к которым относятся тригонии), он делает небольшое отступление: "Все это имеет тесную связь с общими воззрениями Штейнманна на вопросы эволюции животного мира, на которых я здесь, к сожалению, останавливаться не могу" [16]. И вновь хочется забежать на несколько десятилетий вперед и отметить, что Личков сохранит и впредь глубокий интерес к проблемам эволюции жизни на Земле, посвятив им несколько чрезвычайно интересных, оригинальных исследований.
Интерес к фундаментальным проблемам не мешал углубленной, детальной разработке частных вопросов. Личков блестяще анализирует закономерности исчезновения и частичного возрождения у некоторых видов тригоний биуса — особого органа, помещающегося в углублении ноги моллюсков (биуссной полости). Появление биуса у одной из групп тригоний (Byssiferae) Личков рассматривает как своеобразную форму атавистического возврата признаков. И добавляет:
"Причины этого явления и внутренний его механизм остаются, для нас по крайней мере, совершенной загадкой" [17]. Завершая свой труд, Личков обращается к палеогеографии, отмечая сходство форм тригоний Мангышлака, Средней Азии и Индо-Тихоокеанской зоны. А затем публикует таблицу, "наглядно изображающую систематическое расчленение рода Trigonia" [18].
Обращает на себя внимание прежде всего высокий профессионализм автора классической монографии о тригониях, которому в пору создания ее было 23 года. Для представителей физико-математических наук подобная ранняя зрелость — явление в общем-то обычное. Однако для молодого естествоиспытателя, осуществляющего синтез знаний, обобщающего множество фактов, глубина и оригинальность исследования, которыми отмечена монография Личкова,— достижение незаурядное. Смелость, уверенность и мастерство, характерные для первого крупного научного произведения Бориса Леонидовича, показывают, что он уже вполне сложился как ученый и мыслитель. Солидной эрудицией, "грузом знаний" сдерживается полет фантазии, а умение рассуждать последовательно и логично совмещается с широтой научного кругозора и жаждой познания. Его следующая крупная работа, речь о которой пойдет ниже, выявит еще ярче эти качества.