Борис Леонидович Личков (1888— 1966)
Шрифт:
Об этих особенностях научного познания некогда пи1 сал В. И. Вернадский: "Вся история науки на каждом шагу показывает, что отдельные личности были более правы в своих утверждениях, чем целые корпорации ученых или сотни и тысячи исследователей, придерживавшихся господствующих взглядов" [114].
Любое творчество индивидуально. Оно — проявление личности. Научное творчество в этом отношении не исключение. В особенности когда речь идет не о проведении экспериментов или тщательных описаний, а о выявлении закономерностей природных явлений, познании бесконечно сложного окружающего мира.
Некоторые теоретические концепции
К чести Личкова, он не люоил, да и не умел писать безликих, малоинформативных научных сочинений. Во всех его работах ярко проявляется его незаурядная личность и оригинальный склад ума. В этом отношении не стали исключением и две книги Личкова, посвященные жизни и творчеству А. П. Карпинского и В. И. Вернадского. В первой из них увлечение собственными идеями можно даже поставить автору в упрек. Правда, он назвал свою книгу "Карпинский и современность", подчеркнув активное, творческое отношение к научному наследию замечательного ученого.
Из этого не следует, будто Личков либо "исправлял", либо переиначивал идеи Карпинского для подтверждения собственных теоретических позиций. Он просто выделил, детально и выпукло обрисовал главные научные достижения Карпинского, отчасти — объективно, пересказывая его идеи, отчасти — субъективно, давая им ту или иную оценку со своих позиций. В этом — большое достоинство работы. Тут не пересказ, а ретроспективный анализ с учетом современного уровня знаний и общего движения человеческой мысли.
Этот анализ интересен и сейчас, четверть века спустя после появления книги Личкова. Некоторые идеи Карпинского все еще недостаточно освоены, оценены. Они в какой-то степени остаются в тени. Получили широкое распространение более эффектные гипотезы и теории. Однако в науке время от времени наступает пора возврата к забытым идеям, пересмотра и разработки их новыми методами, с учетом новых фактов. Так было не раз в истории знаний (скажем, с периодическим возрождением гипотезы перемещения материков, впервые высказанной еще в XVIII в.).
По справедливому замечанию Личкова, многие идеи Карпинского хотя и не стали общепринятыми, но и не отвергнуты наукой категорически. А ведь "... в таких именно идеях, отражающих индивидуальность автора, нередко находит свое выражение то, в чем ученый опередил свое время, и то, что не только современники, но и ученые следующих поколений не могли еще оценить. Целый ряд поставленных Карпинским больших проблем показывает, что мысль исследователя—творца опередила мысли его современников, и только будущая наука, наука следующего поколения, сможет им дать правильную оценку" [115].
Какие же достижения Карпинского он отмечает? Прежде всего — эмпирические обобщения о колебательных движениях земной коры, о двух типах районов: с преимущественным развитием плавных складчатых пликативных смятий слоев и резких разрывных дизъюнктивных дислокаций. В то время как большинство западных геологов придавали первостепенное значение периодическим колебаниям уровня Мирового океана (мысль, высказанная еще сторонниками всемирных потопов на заре научной геологии), А. П. Карпинский, как и Ф. Ю. Левинсон-Лессинг, утверждал особую важность колебаний литосферы, за которыми пассивно следует гидросфера. Он не отрицал и морских регрессий и трансгрессий, вызванных изменениями объема
По словам Личкова, одна из статей Карпинского производит "ошеломляющее впечатление" [116] благодаря трем схемам, иллюстрирующим глобальные закономерности распределения материков и океанов, горных хребтов я зон опусканий. Действительно, эти закономерности выявляются очень наглядно: сходство общих форм континентов западного и восточного полушарий; подобие — в общих чертах — геологического строения этих двух континентальных систем с их древними ядрами и горными поясами, все более молодыми по мере приближения к Тихому океану; области морских трансгрессий на континентах также располагаются более или менее симметрично, параллельно главным горным поясам. Карпинский высказал мысль о возможности перемещения континентальных глыб в сторону Тихоокеанской впадины.
По мнению Личкова, Карпинский неоправданно мало уделил внимания уяснению причин отмеченных глобальных закономерностей, упомянув только о вероятности связи их с вращением планеты. Но может быть, подобную осторожность следует приветствовать. В конце прошлого века об этих причинах оставалось только гадать. Даже в наши дни, почти век спустя после упомянутой работы Карпинского, ситуация принципиально не изменилась.
По поводу причин глобальных особенностей лика Земли высказываются разные мнения, со ссылками и на космические воздействия, и на проявление глубоких внутрипланетных сил. А вот отмеченные Карпинским закономерности по-прежнему продолжают сохранять свою научную значимость. Более того, именно сейчас, когда еще пользуется большой популярностью теория глобальной тектоники плит, полезно вспомнить эмпирические обобщения, относящиеся к характерным особенностям очертаний, элементов симметрии, геологической истории и развития континентов и океанов. В частности, интересно сопоставить имеющиеся теории с обобщениями Карпинского, включая его положение о колебательных движениях земной коры, сопряженности ее поднятий и опусканий. И тогда объективный анализ выявит недостатки популярных ныне тектонических концепций и необходимость их коренного пересмотра.
Совершенно справедливо подчеркнул Личков исключительную ценность региональных исследований Русской платформы, проведенных Карпинским. Его тектонические, палеогеографические карты помогли восстановить историю платформы и ее главные структурные черты. Например, он выделил структурные формы, протягивающиеся на многие сотни километров и названные Э. Зюссом линиями Карпинского. При относительной скудности данных о геологическом строении региона Карпинскому пришлось в значительной степени опираться на внешние проявления динамики недр — на формы рельефа. Вместе с тем труды Карпинского, восстанавливающие геологическую историю Русской равнины, проливали свет и на проблему происхождения главных черт ее рельефа, т. е. имели большое значение для геоморфологии. Личков одним из первых отметил это обстоятельство, назвав Карпинского выдающимся геоморфологом.
И все-таки, замечает он, "как ни велики были успехи Карпинского в области геотектоники, не тектоника являлась областью главных научных интересов Карпинского. Они находились в области стратиграфии. Этой науке отдал он больше всего своих сил. Ему принадлежит общая классификация осадочных образований земной коры, принятая Международным геологическим конгрессом 1880 г. в Болонье" [117]. Одновременно Карпинский высказывал очень плодотворные идеи о формировании залежей железных руд и "...подошел близко к геохимической трактовке, нашедшей свое широкое применение уже у геологов более молодого поколения..." [118].