Борис Леонидович Личков (1888— 1966)

Баландин Рудольф Константинович

Иное дело — предполагаемая Личковым последовательность глобальных процессов, ведущих в конечном счете к массовым вымираниям одних форм и к последующим расцветам других, новых форм. Даже если согласиться с подобной схемой, остается совершенно непонятным главное: почему эпохи расцвета жизни сопровождались появлением более цефализованных форм? Почему, например, не было расцвета менее цефализованных видов? По какому закону на относительно опустевшую "арену жизни" выходили новые, более "мозговитые" твари? Почему бы не ожидать совсем иного: бурного развития простейших одноклеточных животных и растений? Они неприхотливы и размножаются со скоростью вихря в отличие от более высокоорганизованных форм позвоночных. За примерами далеко ходить не надо: вновь созданные

водохранилища — пустынные поначалу арены жизни — очень быстро захватываются синезелеными одноклеточными водорослями, очень древними и относительно примитивными созданиями.

Ответ на вопрос о движущих силах и неизбежности этапов цефализации очень и очень сложен. До сих пор на него нет однозначного и тем более общепринятого ответа. Заслуга Личкова прежде всего в том, что он четко и определенно поставил столь интересный и перспективный вопрос. А вот ответа на него не дал вовсе, хотя и предложил свою идею, показавшуюся ему ответом.

Можно вопрос конкретизировать и раскрыть более полно. Любое усложнение — событие маловероятное (если его рассматривать в ряду случайных альтернативных событий). Иначе говоря, в природе реализуются события с определенной вероятностью.

Еще больше сомнений возникает в том случае, если постараться проверить — с привлечением новых данных — возможность той причинно-следственной цепочки, которая тянется от гравитационных воздействий на Землю, ускоряющих или замедляющих ее вращение, до появления новых форм организмов. Сошлюсь на такие два факта.

Головоногие моллюски действительно широко распространились в конце ордовика, после так называемого саянского (по Личкову) этапа горообразования. К расцвету они пришли не сразу, достаточно медленно, приблизительно за 30 млн. лет. Затем (в согласии со схемой Личкова) они стали клониться к "упадку", который приходится на время, последовавшее за... каледонским горообразованием. Следующая "вспышка" тектонической активности вовсе не сказалась на головоногих. Только с начала юрского периода они вновь расцвели, но не быстро. Так же медленно они стали вымирать (это продолжалось около 50 млн. лет), достигли стабильного состояния и сохраняли его, несмотря на очередную тектоническую "диастрофу". Следовательно, из шести геологических циклов, выделенных Личковым, лишь два отвечают, да и то очень приблизительно, той последовательности событий, которая предполагается Личковым.

Обратимся к истории позвоночных. В этом случае вообще трудно отыскать хотя бы один цикл, более или менее точно соответствующий схеме Бориса Леонидовича. Скажем, знаменитое великое вымирание рептилий приходится на новокиммерийскую стадию горообразования, после чего последовал расцвет птиц, лучеперых рыб и млекопитающих. Однако расцвет был вовсе не бурным, а растянулся на 30—40 млн. лет и в общем продолжался и позднее, включая новейшую альпийскую стадию. Столь же неуклонно "расцветали" и чешуйчатые рептилии, а на существовании крокодилов вовсе не отразились вспышки горообразования. И подавляющее число подклассов млекопитающих заметно не реагировало на предполагаемые гравитационные аномалии "космического года".

Казалось бы, все это не оставляет камня на камне от концепции ступеней цефализации, предложенной Личковым. Но если продолжить исследование, то выяснится одно странное обстоятельство. Составив график усложнения нервной системы позвоночных по количественным показателям (число нейронов, вес головного мозга, коэффициент цефализации), можно убедиться, что усложнение нервной системы и головного мозга действительно шло ступенчато! Более тог₍о, начиная с рыб, всего было шесть крупных "волн", ступеней цефализации: рыбы —земноводные — пресмыкающиеся — копытные млекопитающие — обезьяны — гоминиды. Правда, из четырех последних ступеней одна растянулась на 100 млн. лет. Вдобавок, процесс шел ускоренно: каждая последующая ступень выше предыдущей, а для предков человека она особенно крута и высока.

Личков не только правильно выделил феномен цефализации

как критерий прогрессивной эволюции (на это указывали до него американский геолог Д. Дана и В. И. Вернадский), но и верно отметил ее ступенчатый характер: быстрые переходы на новые уровни сложности и замедленное развитие на каждом из них. Проницательно уловил он часто встречающуюся закономерность эволюционного процесса: вымирающие формы обычно не просто вытесняются более совершенными, а как бы оставляют "арену жизни" (вынужденно, конечно), чем предопределяется последующий расцвет, новых форм.

Иначе говоря, теория цефализации, предложенная Личковым, по всей вероятности, не вполне удовлетворительна; однако некоторые обнаруженные им закономерности (эмпирические обобщения?) интересны и открывают пути дальнейших исследований. Он, совершенно правильно подчеркивает вывод В. И. Вернадского о том, что живое вещество с его цефализацией, идущей "скачками", есть планетное явление, от биосферы неотделимое. Поэтому появление в биосфере разума, сознания никак не может быть случайностью. Но Вернадский особо отмечал, что "...невозможно еще найти какое-нибудь объяснение этому явлению, опираясь на общее построение мира" ^[136]. Личков решился найти такое объяснение, исходя из динамики гравитационных сил Земли и космоса. Однако, сколь ни красива его идея, ее вряд ли можно признать близкой к истине ^[137].

Впрочем, поиски причин цефализации были, можно сказать, необязательным отступлением от главной темы. Об этом он писал только для того, чтобы показать неизбежность и закономерность появления на Земле человека разумного.

Личков оставляет без внимания проблему геологической деятельности человечества — техногенеза, которой много и успешно занимался А. Е. Ферсман, продолжая труд ряда геологов конца прошлого — начала нашего века и развивая идеи В. И. Вернадского. Этим Личков как бы отходит от "магистрального" пути науки нашего века, ведущего к экологии человека и познанию всепланетных преобразований природы, осуществляемых посредством техники. Он размышляет преимущественно о нравственности, о вере человека в высшие принципы, идеалы.

Странным на первый взгляд может показаться интерес представителя наук о Земле к подобным сугубо гуманитарным вопросам, Личков обращается к представлениям Л. Фейербаха о религии без бога — атеистической, признающей высшие духовные ценности не вне человека, а в нем самом. Иначе говоря, провозглашается "обожествление" человечества.

Однако Борис Леонидович не стремится к идеализации отношений между людьми и государствами. Он не забывает "кровавых уроков истории" ^[138].

По мнению Личкова, сказывается "биологическая природа" человека, затрудняющая существование в новой, социальной среде. В биосфере, в эволюции живого вещества проявляются законы естественного отбора, борьбы за существование. Человек уже не принадлежит всецело биосфере. Превзойдя по своему могуществу всех животных, человек может быть истреблен только человеком. Поэтому в ноосфере должны осуществляться моральные нормы, не допускающие уничтожения людей. Без этого существование ноосферы невозможно.

Какие же предпосылки осуществления сферы разума на Земле? Прежде всего: "...человек научился владеть пространством Земли так, как никто никогда не владел им, и вышел даже за пределы этого пространства"^[139]. Кроме того: "...человек сейчас постепенно все быстрее и быстрее овладевает веществами" ^[140]. А еще, по мнению Личкова, начинается борьба человека за бессмертие^[141].

Человек, сознающий свое бытие, стремящийся к познанию мира, осмысливающий жизнь и смерть, уже одним этим выделился из всех живых созданий и открыл принципиально новый этап в эволюции живого вещества и биосферы. Незначительная часть живого вещества обрела самосознание, интеллект. И в результате начались необратимые решительные преобразования всей области жизни.