Борись за меня
Шрифт:
Защитник.
Тот, кто отказывает себе во всем, если считает, что это ради высшего блага.
Он идиот.
Однако сегодня я не хочу сражаться. Я хочу насладиться временем, проведенным с Хэдли, и подарить ей счастливые воспоминания о ярмарке, на которой я выросла. Она должна улыбаться, смеяться и быть избалованной людьми, которые ее любят.
— Где Коннор и Элли?
Деклан оглядывается по сторонам и пожимает плечами.
— Думаю, у них были какие-то дела или им нужно было за чем-то сходить.
О, они чем-то заняты, хорошо.
— Ты дал им немного побыть наедине, да?
Он смеется и качает головой.
— То есть, я бы с удовольствием, но нет, Коннор взял грузовик и должен был что-то забрать.
Что бы это ни значило.
— Значит, это хорошо для нас, да? — спрашиваю я Хэдли, пока Деклан открывает заднюю дверь своего джипа.
— Что именно? — спрашивает она.
— То, что нам не придется беспокоиться о том, что твои мама или папа скажут нам «нет». Я подмигиваю ей, и она улыбается в ответ.
— А дядя Деклан скажет нам «нет»?
Я понижаю голос до шепота, но знаю, что он нас слышит.
— Я знаю все уловки, чтобы получить от него то, что мы хотим, предоставь это мне.
Она пристегивается и откидывается на спинку сиденья.
— Я люблю тебя, тетя Сид.
— Я люблю тебя больше всего.
Глубокий голос Деклана звучит покорно.
— А у меня столько проблем.
— Да, да, это так, — отвечаю я, чувствуя себя легче, чем когда-либо за последние дни.
Глава шестнадцатая
Сидни
— Можно нам еще один снежный рожок или, может быть, пирожное? — спрашивает Хэдли после того, как мы закончили с зоопарком. Ну, если это можно так назвать. В основном это свинья с фермы вниз по дороге, две козы и несколько коров, которые, возможно, с пастбища и вовсе не являются частью зоопарка.
— Думаю, твой желудок взбунтуется, если ты будешь продолжать в том же темпе, — говорю я.
Как бы мне ни хотелось отказывать ребенку, я не хочу, чтобы у нее заболел живот. С тех пор как мы приехали, она съела пиццу, крендель, жареный «Орео» и снежный рожок.
— Ладно, тогда мы можем пойти туда, где все игрушки?
Деклан наклоняется.
— Какие игрушки?
— Понятия не имею.
— Ты собираешься объяснить ей, что это куча дерьма?
Ни за что на свете. Я не собираюсь разбивать ей сердце.
— Нет.
Он сползает со скамейки стола для пикника и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться.
— Спасибо.
— Может, я и засранец, но я всегда джентльмен.
Я смеюсь. Конечно же.
— Как скажешь.
— Пойдемте, тетя Сидни! Хэдли хватает меня за руку, и мы начинаем идти.
Проходит совсем немного времени, и мы оказываемся в толпе горожан. Здесь многолюдно, и люди останавливаются, чтобы помахать мне рукой, когда я их вижу.
— Сидни! — окликает миссис Саймондс, директор средней школы.
— Тебе лучше, дорогая? Я так расстроилась, когда узнала, что ты нездорова.
— Ты болела? — спрашивает Деклан.
У меня пересохло во рту, и я быстро заговорила, не обращая на него внимания.
— Я не болела. Я просто очень устала после того, как вчера вечером была на вызове.
Она похлопывает меня по руке.
— Я так рада это слышать. Я понимаю, что устала, ведь вести это мероприятие и работать — это очень много даже для меня. Я слышала, что мистер Гришэм упал и сломал ногу. С ним все в порядке?
Я киваю.
— Да, просто перелом. Уверена, с ним все будет хорошо.
Нам действительно нужно, чтобы у некоторых людей в этом городе появилось хобби. Миссис Саймондс так невероятно занята, но все равно слушает полицейский радиотелефон, как будто это радио. Она знает все, что происходит в этом городе. Она также знает всех жителей этого города, поскольку либо учила их, либо была директором, когда они учились в школе.
— А ты… — она переводит взгляд на высокого, сексуального и властного мужчину, стоящего рядом со мной. — Деклан Эрроувуд, ты вырос очень красивым мужчиной и таким высоким.
Он усмехается, берет ее руку в свою и целует костяшки пальцев.
— А вы не постарели ни на день.
— Очевидно, ты не потерял этот чудесный язычок.
— Никогда.
От упоминания его языка у меня сводит живот. Я чувствую его губы, ощущаю вкус мяты на его дыхании, и мое тело жаждет этого.
Миссис Саймондс смеется и хлопает в ладоши.
— Это замечательно, что вы здесь вместе, как будто пятнадцать лет назад, когда вы вдвоем пробирались за палатки и думали, что вас никто не видит.
Я чувствую жар на своих щеках. Деклан постоянно уводил меня, целуя при любой возможности. Тогда от него было невозможно оторваться, и, похоже, я до сих пор страдаю от того же недуга.
— Это было очень давно, — говорю я, не желая снова погружаться в воспоминания и заходить в тот же тупик.
— Да, — соглашается Деклан. — И многое изменилось.
Она задумывается.
— Конечно, изменилось. Мы все растем и развиваемся, но за все время я видела очень мало отношений, похожих на ваши.
Я виню все проклятые гормоны, которые проносятся через мое беременное тело, в том, что у меня наворачиваются слезы. Я никогда не была плаксивой девушкой. Я была сильной, злой, решительно настроенной на то, чтобы доказать, что люди ошибаются. Плачу ли я? Конечно, но не так. Я поворачиваю голову, чтобы спрятаться, но знаю, что он увидел.
— В мире нет никого лучше Сидни.