Бородатые боги
Шрифт:
Когда-то, очень давно, когда был еще жив дед его деда, эти два племени составляли один народ уаминка. У вождя было два сына, рожденных одной женщиной в одно время (как понял Николай — двойняшки). С самого детства братья не мирились и соперничали друг с другом. Вождю стоило многих усилий, чтобы примирить их. На словах сыновья обещали дружить, но на деле соперничество продолжалось. И вот, когда старый вождь умер, каждый из братьев объявил себя вождем. За каждым из них стояли отряды преданных им воинов. Старейшины и жрецы уаминка никак не могли выбрать самого достойного из них, чтобы тот был вождем. Оба были достойны. Чтобы избежать братоубийства, верховный жрец обратился за помощью к богам: как поступить, чтобы каждый из братьев не был
– сказал тот, кто бросил свой камень ради спасения брата. «Нет, брат. Ты вождь. Если бы не моя нога, ты был бы первым. Это я должен уйти».
– сказал второй. Его звали Уанка. На следующий день Уанка собрал своих воинов с семьями и ушел в эту долину, построил новый город и дал ему свое имя — Уанка-канча — «Гнездо Уанка». С тех пор братья жили дружно, помогая друг другу во всем и не было больше между ними соперничества. Так же, как и их предки, уаминка и уанка живут дружно, помогая друг другу…
— А почему уанка немного отличаются от вас? — в конце рассказа поинтересовался Николай.
— Мы выше в горах живем. Ни с кем не смешиваемся. А долина уанка ниже нашей. Они чаще с другими племенами общаются и женщин чужих в жены чаще берут. Вот и стали отличаться. — пояснил Качи. — Но боги у нас одни!
Особой разницы в одежде или в прическе Антоненко также не заметил. Только головные повязки у уанка были другой расцветки и накидки не зеленые, а серые. У женщин-уанка платья были немного короче и помпончики в волосах другого цвета.
К своему удивлению, на некоторых женщинах-уанка Николай отметил одежду не из шерсти альпака или викуньи, а из хлопка! Но ведь хлопок здесь не растет! Значит, такую ткань привозят с другого места! Уанка занимаются товарообменом и с другими племенами, а не только с уаминка! Надо будет обо всем узнать поподробнее…
Похороны проходили в соответствии с местным обычаем, которые, в общих чертах, не особо отличались от традиций других народов. Смерть близкого человека — это всегда горе и слезы.
Перед тем, как погибших или умерших от ран, отнести на кладбище, жрец племени ритуальным ножом вырезал из их груди сердце, передавая его родственникам погибшего воина. Сердце хранилось в специальном глиняном сосуде, который ставили в доме на самом почетном и видном месте. Погибшего одевали в чистую одежду и несли на носилках к соседней горе, где в склоне были вырублены узкие террасы с глубокими нишами-склепами. У каждой семьи был свой склеп.
Труп заворачивали в материю, а на внешней стороне рисовали лицо. Все это выглядело как сверток или как мумия. Труп помещали таким образом, как будто он находился в утробе матери — цикл жизни завершен, и человек пришел к тому, с чего начал. Вместе с умершим клали его любимые вещи, одежду, золотые изделия, счастливые талисманы, оружие, продукты на блюдах и кувшины с чичей.
Перед тем как, занести тело в нишу-склеп, его клали на большие прямоугольные камни, размещенные у подножья горы. Родственники погибшего подводили жрецу годовалую ламу и он обводил ее несколько раз вокруг камня, читая молитву, а затем перерезал ламе глотку. Это была жертва богам. Эту ламу не ели, её сжигали на разведенном рядом жертвенном костре. По поверью, лама должна помочь душе погибшего воина вознестись к богам на небо.
Как пояснил Качи, раньше, наиболее значимым и действенным считалось жертвоприношение живого человека из числа пленников. Но со временем от человеческих жертв отказались. Большей доблестью стало считаться убить врага в бою, а не на жертвенном камне. Поэтому ни уаминка, ни уанка никогда не брали пленных.
После завершения погребальной церемонии люди разделяли совместную трапезу. Женщины, близкие родственницы покойного, в знак траура, обрезали себе волосы и бросали их в жертвенный костер, рыдали, выли и восхваляли усопшего. Гостям предлагали еду и напитки, после чего исполнялись грустные песни, переходящие в танцы, напоминающие больше топтание на месте.
Для придания танцам ритмичности использовались музыкальные инструменты: различного вида флейты, как одиночные, так и выстроенные в линию по убывающей длине, изготовленные из тростниковых трубочек или глины, медные и серебряные колокольчики, барабаны из кожи лам, а также большие морские раковины.
Антоненко вместе с Роговым и Качи находились возле вождя племени уанка по имени Анко Альо. Качи, по матери был родственником Анко и поэтому вместе с другими членами семьи, провожал в последний путь его сына Асту.
Среди окружавших их уанка, Николай заметил молодую женщину. Что-то давно виденное и потом забытое, но почему-то родное, кольнуло его сердце. «Дежа вю, что ли?» — подумал он. Для Николая все вокруг вдруг стало происходить, как при замедленном просмотре кинофильма. Вот девушка прошла вперед, взяв в руки бронзовый нож, спокойно отрезала свои не очень длинные косы, бросив их в жертвенный костер. В отличие от других женщины семьи, она не голосила, а молча отошла в сторону. И только огромные слезы, катившиеся из красивых, но печальных глаз, говорили о пронзившей ее сердце и душу боли утраты.
— Маша?! Ты?! — вскрикнул Николай. Он не верил своим глазам. Перед ним стояла его любовь, его Машенька, но не та, с которой он совсем недавно расстался, а совсем другая. Та, первая, из его молодости, самая любимая. Те же светло-каштановые волосы до плеч и огромные бездонные зеленые глаза…
От его вскрика девушка на мгновение замерла, отстраненно посмотрела на Николая и прошла дальше.
— Николай Тимофеевич? Вы чего? — тронул за руку командира стоящий рядом Роговой. — Случилось что?
— А-а… Да… Нет! — овладел собой Антоненко. — Так. Показалось. Вася. Узнай у Качи, кто эта девушка. Очень надо.
— Хорошо, командир.
Когда погребальная церемония завершилась, Николай снова увидел девушку, так похожую на его первую любовь. Она подошла к виракочам, вручив им огромное глиняное блюдо-поднос с мясом, очень похожим на кроличье, в сопровождении кукурузы, картошки и различных овощей со специями. Вместе с блюдом в руки попаданцев перешел и довольно вместительный кувшинчик местного пива. Подавая еду, девушка вновь посмотрела на Антоненко, но уже не отстраненно, а оценивающе, как смотрят женщины уже побывавшие замужем.
— Посмотрела, словно рублем одарила. Красотка. — причмокнул губами Роговой.
— Да ладно тебе. — как-то отрешенное проговорил Антоненко. — Узнал что-нибудь или нет?
— Что? За душу взяла, командир? Такая может! — улыбнулся Василий. — Узнал. Ее Тани зовут. Горный цветок по-нашему. Она старшая дочь вождя. Асту был ее любимым братом. Она вдова. Два года назад муж у нее погиб. В пограничной крепости, при отражении нападения соседей. По-нашему, начальником заставы был. Есть сын, семь лет. Другие воины, и даже Качи, хотели ее в жены взять, но она не хочет. У отца живет. Девушка с характером.