Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии (сборник)
Шрифт:
В потоке горьких слёз речь смешанная тонет,
И легкий вздох, вещун сердечного добра,
В Москву скорей, в Москву! – Когда чего желает
И требует от нас растроганна душа,
Вотще рассудок тут препятства полагает:
Распутица – путь добр, и вьюга – хороша. <…>
Так стаи разных птиц со всех сторон весною
Летят в привычный лес гнездо свое свивать.
Представилась очам паленая столица,
Еще сияюща сквозь облако дымов;
В развалинах ее еще видна царица,
Рожденная
Руины! кто на вас без состраданья взглянет?
Ужаснейший позор… Здесь был Наполеон!
Доколь из недр Творца перун в него не грянет?
Иль Неба не достиг отчаянный наш стон? <…>
Дай Бог, чтобы Москва, как некогда вселенна,
При Ное от проказ омытая водой,
В горниле тяжких бед огнями искушенна,
Очистилась от всех крамол своих золой!
Тогда нас паки с ней и пепел не разлучит:
Где Родины святой быть может веселей?
И я скажу в слезах, как Сказочник нас учит:
«Что матушки-Москвы и краше и милей?»
<1812–1813>
Николай Михайлович Карамзин
1766–1826
Освобождение Европы и слава Александра I
(Посвящаю московским жителям)
Quae homines arant, navigant, aedificant, virtuti omnia parent{ Все, что создают люди, когда пашут, плавают, строят, служит добродетели (лат.).}.
…………………
Низверглась адская держава:
Сражен, сражен Наполеон!
Народы и цари! ликуйте:
Воскрес порядок и Закон.
Свободу мира торжествуйте!
Есть правды бог: тирана нет!
Преходит тьма, но вечен свет.
Сокрылось нощи привиденье.
Се утро, жизни пробужденье!
Се глас Природы и Творца:
«Уставов я не пременяю:
Не будут камнями сердца,
Безумства в ум не обращаю.
Злодей торжествовал, где он?
Исчез, как безобразный сон!»
Умолкло горести роптанье.
Минувших зол воспоминанье
Уже есть благо для сердец.
Из рук отчаянной Свободы
Прияв властительский венец
С обетом умирить народы
И воцарить с собой Закон,
Сын хитрой лжи, Наполеон,
Призрак величия, героя,
Под лаврами дух низкий кроя,
Воссел на трон – людей карать
И землю претворять в могилу,
Слезами,
В закон одну поставить силу,
Не славой – клятвою побед
Наполнить устрашенный свет.
И бысть! Упали царства, троны.
Его ужасны легионы,
Как огнь и бурный дух, текли
Под громом смерти, разрушенья
Сквозь дым пылающей земли;
А он с улыбкой наслажденья,
Сидя на груде мертвых тел,
Страдание и гибель зрел.
Ничто Аттилы, Чингисханы,
Ничто Батыи, Тамерланы
Пред ним в свирепости своей.
Они в степях образовались,
Среди рыкающих зверей,
И в веки варварства являлись, —
Сей лютый тигр, не человек,
Явился в просвещенный век.
Уже гордились мы Наукой,
Ума плодом, добра порукой
И славились искусством жить;
Уже мы знали, что владетель
Отцом людей обязан быть,
Любить не власть, но добродетель;
И что победами славна
Лишь справедливая война.
Сей изверг, миру в казнь рожденный,
Мечтою славы ослепленный,
Чтоб быть бессмертным, убивал!
Хотел всемирныя державы.
Лишь небо Богу уступал;
Топтал святейшие уставы;
Не скиптром правил, а мечом,
И был – державным палачом!
В чертогах, в хижинах стенали;
В венцах главы рабов сияли:
Престолы сделались стыдом.
Темнели разум, просвещенье:
Долг, совесть, честь казались сном.
Слабела вера в Провиденье:
«Где мститель? где любовь Отца?»
Грубели чувства и сердца.
Среди гробов опустошенья,
Безмолвия, оцепененья —
С кровавым, дерзостным челом
Насилие торжествовало
И, веселяся общим злом,
Себя хвалами величало,
Вещая: «Властвует судьба!
Она мне служит, как раба!»
Еще в Европе отдаленной
Один народ благословенный
Главы под иго не склонял,
Хранил в душе простые нравы,
В войнах издревле побеждал,
Давал иным странам уставы,
Но сам жил только по своим…
Не славился богатством знаний,
Ни хитростию мудрований,
Умел наказывать врагов,
Являясь в дружестве правдивым;
Стоял за Русь, за прах отцов
И был без гордости счастливым;
Свободы ложной не искал,
Но всё имел, чего желал.
Уже тиран свирепым оком,
Влекомый к казни тайным роком,