Боря + Лена = Л…
Шрифт:
Он шел между столиками, не замечая заинтересованные взгляды девчонок, а Наталья смотрела ему вслед и думала: «Какая же Ленка счастливая. Ее такой парень любит! И кто же ей мозги промоет, если не я, лучшая подруга?»
Наталья встрепенулась. А что она, собственно, теряет? Ну, спустит ее Ленка с лестницы, и будет права, конечно, так она все равно успеет крикнуть ей, чтобы та дурью не маялась и Борьку своего простила!
Через полчаса она с силой нажимала на кнопку звонка.
– Можно войти? – Этот вопрос Наталья никогда не задавала, стоя на пороге квартиры
Лена подумала и отступила:
– Входи.
А спустя еще час подруги уже снова были подругами. Молодость тем и хороша, что легко прощает обиды! Ну, может, и не так легко забывает, но прощает легко – это аксиома.
– Наташ, ты деньги маме отдай. Вот. – Лена протянула пять стодолларовых бумажек. – Не понадобились. Ба завтра выписывают.
– Обошлось? – выдохнула Наташка и подумала, что ей еще долго будет стыдно за то, как она поступила, может быть, всю оставшуюся жизнь. Это был жестокий урок. Кажется, в Писании или еще в какой-то умной книге сказано: «Спешите делать добро». Правильные слова, не стоит о них забывать.
– Ага, – сказала Лена, не подозревающая, какие муки совести изводят Наташку. – Сегодня УЗИ делали и гастроскопию, все зажило. Врач сказала, что это просто чудо!
– А Борька твой? – осторожно спросила Наталья, которая битый час красноречиво описывала муки влюбленного, находившегося в самой крайней степени отчаяния.
Лена подняла голову и улыбнулась:
– Я ему позвоню. Знаешь, это хорошо, что ты пришла. Дружба, как и любовь, проверяется испытаниями. Раз ты пошла к нему на эту встречу, значит, волновалась за меня. За нас. Но я бы все равно ему позвонила. Не могу я на него долго обижаться. Не получается. Я же его люблю.
– И он тебя.
– Да, я знаю.
Лена брела по слабо освещенной улочке, и на ее губах блуждала слабая улыбка. Она не смогла дозвониться Боре ни на мобильник, ни домой, и решила выйти прогуляться, подышать свежим воздухом, подумать. Она давно просто так не гуляла. Все куда-то спешила, то в школу, то на уборку, то к ба в больницу. Конечно, в памяти всплыл и тот разговор в кабинете химии, который она невольно подслушала. Так получилось. Химичка пошла позвонить, а ее попросила помочь колбы помыть. Вот Лена в подсобке и оказалась. Сначала, конечно, выйти хотела, а после уже не до этого было.
И ее совсем не расстроило (ну разве что чуть-чуть), когда Боря признался парням, что она не ко двору его маме пришлась. Это не стало для нее открытием века. Она даже почувствовала гордость, едва Боря произнес, что его отношения с ней никого не касаются, кроме них самих. Вот только радость ее была недолгой. Потом наступил кошмар. Сначала она ушам своим не поверила. Юрка Метелкин обвинял ее в воровстве! И вдруг Борин крик: «Заткнись! Ничего не было, ты ничего не видел, ничего не слышал!..» В этот момент все ее чувства умерли, не осталось ничего, кроме оглушающей боли в сердце, ожесточения в душе и мысли: «Как он мог в это поверить?» Ну а потом случилось то, что и должно было случиться. Почти в бессознательном состоянии, ослепленная яростью, Лена, кажется, выкрикнула: «Все кончено!»
Первые дни она так и думала. «Кончено, кончено, кончено», – повторяла она на все лады, заливаясь слезами. Но как Лена ни пыталась разжечь в себе обиду на Борю, у нее ничего не получалось. А когда гнев ее окончательно улегся, она вдруг разглядела совсем иные стороны в его поступке. Он вовсе не хотел ее оскорбить, он хотел ее защитить всеми доступными и недоступными способами. И разве она не поступила бы так же, доведись ей оказаться на его месте?
Она вспоминала его встревоженное лицо в тот день, когда увидела его у ба в больнице. Ту ночь, которую они провели вместе. Тогда он тоже ее защищал, защищал от ее страхов, одиночества, неизвестности. Тогда их сердца бились вместе. И Лена чувствовала, что они и сейчас вместе, несмотря ни на что.
А ведь через несколько дней Восьмое марта, внезапно подумала она, подняла глаза от земли и увидела Борю. Он стоял невдалеке от ее подъезда, прислонившись к березе, и смотрел прямо на нее. Господи, как же она его любит!
Она сделала к нему шаг.
Он тоже.
Она снова шагнула к нему, а потом они бросились друг другу навстречу, и он сжал ее лицо в своих руках и стал покрывать его поцелуями. Губы его были горячими и нежными.
– Я тебя так люблю! – шептал он.
– И я тебя, – шептала она в ответ, чувствуя, как внутри нее рождается странное ощущение – предвкушение чего-то необычного и светлого. Больше не будет тайн… Никаких…
– Боря, я должна тебе рассказать о маме, о своей маме. – Лена подняла глаза, но он приложил палец к ее губам:
– Тшш! Ничего не нужно говорить. Помни одно: для меня важна ты, только ты, и ничто никогда не сможет этого изменить…
А на следующий день Боря и Лена поехали забирать ба домой. Они шутили, переговаривались и все не могли наглядеться друг на друга – так истосковались их сердца за несколько дней разлуки. Руки их постоянно искали встречи, губы то и дело сталкивались в коротком, украдкой подаренном поцелуе. Разумеется, влюбленные ни на кого не обращали внимания. Но поскольку мир тесен, встреч со знакомыми в нем невозможно избежать.
– Борь, смотри, Туполева с Голубевой! – Лена кивнула на двух одноклассниц, как и они, не замечавших никого вокруг.
До них долетели обрывки чужого разговора.
– Юля, ты не права, – категоричным тоном заявила Марина. – Ежов не может так с тобой поступить.
– Марина, он меня разлюбил, – грустно вздохнула Юля.
– Да почему ты так решила?
– Как почему? – Юля резко обернулась. – Неужели ты этого не видишь?
Лена и Боря переглянулись, невольно почувствовав себя злоумышленниками, подслушавшими чужой разговор.
– Здесь что-то не так, – задумчиво сказал Шустов. – Для Кольки его ненаглядная Юлечка всегда была самая-самая… Откуда взялась другая? И кто она, собственно, такая? Как ты думаешь, Алена?
Лена только плечами пожала. Что тут скажешь?
Это ведь уже совсем другая история.