Босиком до неба
Шрифт:
Они долго разговаривали по душам. Оказалось, что мастер Нестеров с высшим образованием, родился в семье священника, который был репрессирован советской властью…
– У тебя Мария верующая, такие жёны никогда не оставят своего мужа. Это большой непростительный грех. За детей жизни своей не пожалеют. Повезло тебе в жизни.
Этот разговор как луч света озарил реальность.
Мария получила письмо от матери, в котором она писала, что Настя с мужем претендует на дом в селе.
– Боюсь за тебя, куда тебе податься, если что случится.
Говорила она в письме, что совсем постарела и хочет, чтобы и Мария имела свою долю на наследство. За долгие годы они впервые с Мурадом вернулись к этой теме её родственников…
– Необходимо всё решить по закону! – разъяснял жене Мурад. – У нас свои дети, думать надо о них, чтобы как мы не мотались по свету.
Он составил план действий. Мария не понимала, откуда он знает все тонкости юридической стороны гражданских споров. Эта сторона познаний Мурада открылась для неё только теперь.
– Всегда считала его без роду, без племени, а тут такая компетентность…
– По-другому нельзя. Когда будет официальное решение, тогда все споры устранятся. Вы сёстры, и поэтому нужно, чтобы раздел дома решали извне. Денег у нас достаточно и ещё накопим. Даже часть дома твоего послужит нашему будущему. Ты родилась в том доме, который построил твой отец. Он строил для вас, своих детей.
Мурад мог быть убедительным, когда это было необходимо. Мария приняла такую стратегию действий.
С Настей и её мужем не было лёгкости в общении. Они холодно относились к чужим проблемам. Пора этому положить конец.
Мария поехала впервые в отпуск, взяв с собой детей. Мурад провёл целый месяц один в доме. Мерещился смех детей, приходилось самому готовить еду. Дом опустел, и он засомневался, вдруг что-то пойдёт иначе, и его посчитают виновным в разделе имущества.
Мария, его жена и дети их общие, значит, он отвечает за всё.
Просто одиночество его угнетало. Он привык, что всё в доме контролируется Марией, и вдруг без неё он испытал тягостное чувство. Вспоминал в одиночестве детство, службу в армии, города, где побывал.
– Всё правильно, нужно бороться за своё будущее и не уступать то, что принадлежит по праву моим детям. Я никто для этих украинцев, а дети наши имеют право на хорошую жизнь. Часть крови в их жилах украинская.
Размышления Мурада обосновывались логикой разума. Домой, в пустые комнаты, не тянуло, и он стал выпивать, как это делали почти все – на работе, до работы, после работы. Гнетущие серьёзные мысли растворились от воздействия зелёного змия. Начало даже нравиться состояние лёгкого опьянения, которое было постоянным. Сначала продавщица в магазине удивилась тому, что он ящиками покупает водку, но вскоре смотрела на него как на всех пьющих «сквозь», как на тень.
Дни перемешались, время превратилось в сплошное похмелье. Никто не останавливал его, так жили почти все в этом посёлке среди таёжных лесов и болот.
Приехала Мария и застала Мурада в таком праздном состоянии. Дом был не прибран, повсюду валялись пустые бутылки, окно в кухне было выбито.
– Что случилось, Мурад?
– По вам тосковал, вот и нашёл утешение в водке. Никому я не нужен. У всех родственники. Ты вот приехала от своей матери, а мне не к кому податься…
Мария проявила сострадание и решила терпеть до тех пор, пока он не образумится. Рассказала Мураду о том, что суд своим решением признал права владения собственным домом единолично Марию. У Насти свой дом в Волгограде, а мы с тобой имеем временное государственное жильё. Наличие детей и моё официальное обращение в суд разрешили этот вопрос в нашу пользу. По закону дом моих родителей наш. Настя уезжала с ненавистью ко мне и сказала, что меня больше не знает. Но она именно этого хотела, получилось всё наоборот.
Мурад эти новости воспринимал безразлично. Он знал, что все преимущества по закону на стороне Марии. Отношения с родственниками у неё окончательно разорвались.
– Теперь она моя полностью и никуда не денется, – он это знал.
Пить не бросил. Если Мария что-то говорила, отвечал с устрашением, что она ему не указ.
– Ты должна слушаться мужа во всём и понимать.
Выбил ещё окно в доме, когда Мария закрылась, чтобы дети не видели его пьяного. Иногда ночевала у соседей. Мурад утратил способность адекватно думать. Женщина полностью в его власти, он торжествовал.
– Как долго я терпел, пусть она теперь терпит все мои причуды.
Со стороны виднее, и жители почуяли неладное. Многодетная семья, а отец пьёт и иногда не в состоянии выходить на работу. Пьянство за месяц перешло в болезнь. Умеющий себя держать Мурад превратился в пьяного монстра, которого даже жена стала бояться. Мудрые люди отправили одного осетина, который был на пенсии, но остался жить здесь со своей женой Полиной.
– Вы кавказцы, повлияй на него. У вас принято уважать старших, может, ты остановишь это самоуничтожение.
Георгий, так звали этого осетина, прошедшего войну, пришёл в тот же день к Мураду. Мария сидела в детской комнате, держа в объятиях всех четверых детей, которые начинали понимать жизнь, но не понимали происходящее с их отцом.
Георгия Мурад слушал, но отвечал, что всё нормально с ним.
– Моя жизнь, что хочу, то и делаю с ней.
После таких слов Георгий понял бесполезность влияния на него. Сказал Марии, что поможет решить эту проблему.
…В дом зашли трое: милиционер из города и два врача. Мурад лежал в бредовом состоянии.
– Всё ясно, необходимо оперативно лечить! – сказал доктор.
Мураду сделали укол и сопроводили в поезд. Ему совсем не хотелось буянить, тело обмякло, а голова перестала гудеть.
Наркологическая клиника, в которой он оказался, была битком забита пациентами. Выдали пижаму с короткими штанами, и он начал курс лечения. Все больные считали себя здоровыми, но Мурад, придя в себя, видел, какие дошедшие люди находятся здесь. Вспомнил бокс, всегда страшно, но ты выигрываешь силой духа. Он понял сейчас, что водка из силача любого делает деградированным инвалидом. Вспомнил, что приходил Георгий к нему в посёлке, и стало стыдно от того, что потерял контроль над собой. Врач сказал, что ему вообще противопоказан алкоголь.