Босиком по 90-м
Шрифт:
Пустым в Сирию ехать было глупо, и я отправился на Верхний рынок. Там, в одном из магазинов продавали детские игрушечные наганы. Их делали на бывшем военном заводе. Говорили, что за границей эти пистолетики охотно покупают.
Осень приходит в Красноленинск незаметно, как заглядывает в гости старость или наведывается тяжёлая болезнь. Небо мгновенно теряет летнюю синь и хмурится скучным серым цветом, будто на палитре невидимого художника не осталось ни одной яркой краски. Холодный ветер забивает сухую листву под колёса оставленных на ночь разномастных легковушек. Пахнет дождём и грибами.
Новый
У самого входа в рынок я заметил опрятно одетую пожилую русскую женщину. Она явно не вписывалась в говорливую массу торгашей из одной бывшей Союзной республики, навязчиво предлагавших товар каждому встречному. Сам не знаю, почему я направился к ней. На прилавке лежало совсем немного вещей: какая-то потрёпанная книжонка, совсем новый плотницкий рубанок и неровные куски металла похожего на медь. Книга оказалась до боли знакомой – «Грибы в Красноленинском крае», выпущена ещё в 1975-м году.
– Возьми, парень, отдам недорого, – старушка подняла на меня полные грусти глаза. – Сколько? – Рубликов пятьсот не дадите? Я открыл форзац и прочёл надпись: «На память грибнику И. Н. Г-ву от П-ва А. И. 27.XI – 75 г.» – А рубанок? – Семь тысяч. – Хорошо, – кивнул я и полез в карман. – А медь…медь вам не нужна? От ревматизма она, знаете ли, спасает. Это ещё муженёк мой, родименький, для меня собирал и выпаивал. Он ушёл недавно, а я вот пока осталась. Пенсия маленькая – тяжело. Плотничать он любил, а рубанок прямо перед самой смертью купил – радовался очень. За грибами в этом году всего один разок сходил – не успел больше, – женщина теребила край косынки и с надеждой смотрела на меня. – Возьми, сынок, медь, тебе пригодится. – Нет, спасибо, мне она без надобности, – я отдал ей деньги, забрал покупки и быстро удалился.
Потом, уже купив две сумки игрушек, я никак не мог отделаться от разъедавшего душу горького чувства вины. Мне было совестно и так неловко, как будто в храме я забыл снять шапку. Вскоре я вышел на улицу и, полный праведных устремлений, подался всё к тем же рядам. Но на том самом месте уже стоял какой-то парень – то ли Гарик, то ли Ашот – и настоятельно рекомендовал мне приобрести средство от тараканов. А я всё смотрел по сторонам и пытался отыскать знакомое лицо, но старушки нигде не было. И только неугомонный ветер раскачивал верхушки старых тополей, помнящих то время, когда площадь перед Тюремным замком, именовалась Петропавловской. Дома я сам никак не мог взять в толк, зачем это я купил эти бесполезные предметы, если за грибами ходил только в армии и уж тем более, никогда не плотничал. Признаться, я и сам не знаю…. Наверное, обидно стало, что вещи живут дольше людей. Я курил и злился. И на себя, что не купил медь, и на страну, в которой её престарелым гражданам приходится продавать память о своих близких.
Неожиданно позвонили в дверь. Так, тремя короткими звонками, обозначает себя только Алик. Я не ошибся. Только лица на нём не было.
– Что-то случилось? – спросил я.
Он молча кивнул, прошёл в комнату и стал рассказывать:
– Этот вечер я должен был провести с Ленкой. Её муж – этот костолом мусорской – в командировку собрался на своей машине. Ленка мне все уши прожужжала, что у неё целая порнографическая видеотека появилась. Мусора делали обыск у какого-то коммерсанта, ну и прихватили заодно кучу видеокассет, якобы проверить, нет ли там оснований для возбуждения уголовного дела за разврат малолетних. Рассказывала, кстати, что после того обыска её майор запил с горя.
– А ему-то что?
– Да они у этого коммерсанта сто тысяч баксов наличными нашли в тайнике за книгами. Вот Ленкин СОБРовец и расстроился, что когда ввалился в чужую квартиру не долбанул сонного хозяина прикладом в лоб, якобы при попытке оказать сопротивление. Глядишь, бизнесмен и окочурился бы. А бабло они бы с опером поделили. Следак к тому времени ещё не подъехал. Так что никто бы ничего и не доказал потом.
– А ты тут причём?
– Я-то как раз и не причём. Просто Ленка меня к себе звала сегодня. Я уже и рубашку начал гладить. А она всё названивает мне по телефону, торопит, мол, стол накрыла, кассетку порнушную про Екатерину II приготовила. Говорит, покушаем, фильмец посмотрим и всё такое… Заболтался я с ней и прожёг рубашку. Пришлось гладить другую. Только оделся – у меня шланг с унитазного бочка сорвало. Вода хлыщет. Я давай вытирать быстрее, чтобы нижних соседей не затопить. Тут опять Ленка звонит, говорит, что не вытерпела уже сама начала кассету смотреть. Приходи, говорит, хочу тебя… Только я справился с краном, слышу на кухне, как бабахнет что-то, смотрю – колонка газовая взорвалась. Я газ перекрыл и знакомому мастеру позвонил. Он пришёл только через час. Пока сделали – уже девять вечера. Ну, думаю, теперь пойду к Ленке. Только стал выходить – телефон затрещал. Опять она. Шепчет скороговоркой: «Муж с полдороги вернулся. Машина у него сломалась, и его назад на буксире притащили. Он в душе моется. Еле успела со стола еду в холодильник убрать. Всё, кладу трубку». …Вот такие дела. Вышел я тогда на улицу и поплёлся к её дому. Стою, курю, смотрю на зарешечённые окна второго этажа и представляю, чтобы со мной этот вооружённый горилла сделал, если бы застал в собственной кровати и со своей женой. Я бы даже выпрыгнуть в окно не сумел. Нет, я бы, конечно, оттуда выбрался, но только через свои внутренности, которые он бы намотал на эти решётки. Веришь, у меня до сих пор руки трясутся. – Он помолчал и добавил: – И понял я тогда, Валера, что неспроста я рубашку прожёг, да и кран в ванной совсем не случайно сорвало, и колонка не просто так взорвалась. Это были знаки судьбы.
Конец ознакомительного фрагмента.