Босиком по битым стеклам. Сиротка из Больших гулек
Шрифт:
Два громадных лесных великана рухнули прямо поперёк единственной дороги, преграждая путь лошадям и отрезав карету от сопровождения. Деревья действительно оказались огромными, и их густая крона успешно скрывала от глаз обозленного барона, происходящее.
По всей видимости, боковые дозорные не заметили, притаившихся в засаде разбойников.
«Плетей негодяям всыпать! – закипая от ярости кривился барон – Клуши сонные, а не гвардейцы!»
Где-то там, за густыми ветвями, слышался лязг стали и женские крики.
Лоб Перье вспотел – безопасник спешился
Ни маркиза, ни его спутников, барон не заметил.
«Хвала Апе! – раздражённо подумал де Перье – Не помогают, так пусть хотя бы под ногами не путаются!»
Позади командира тяжело дышали гвардейцы. Они ни на шаг не отставали от главы службы безопасности, понимая, что расплата за потерю охраняемого лица, будет жестокой.
Когда рухнуло первое дерево, Елена мирно жевала сладкую плюшку – со времени последнего приёма пищи, то есть, после завтрака на постоялом дворе Льуежа, прошло уже достаточное количество времени для того, чтобы девушка успела проголодаться.
К тому же, путешествие по свежему воздуху, в экологически чистой местности, очень располагает к нагуливанию аппетита.
Аппетит нагулялся сам по себе и пусть Елена сидела в карете, а не топала ножками, зато, свежий воздух окружал её со всех сторон – тёмный, дикий лес возвышался стеной, высокие деревья приветливо махали мохнатыми лапами, норовя запихнуть их в распахнутое окно, одуряюще пахло хвоей и какими-то незнакомыми лесными ароматами.
– Небось, тому ушастику понравилось бы в этом лесу – предположила Елена. Она ведь понятия не имела о том, что перворождённые втайне презирают людские леса, особенно вот такие, окраинные. В их огромной вотчине, Западном крае, росли совершенно иные травы, совсем другие деревья, настоящие лесные исполины, которые не обхватить и десятерым людям, взявшимся за руки.
И, конечно же, священные для эльфов мэллорны, произрастающие в любом из миров, где ступала нога перворождённого.
Могущественные мэллорны хранили эльфов, а эльфы – хранили мэллорны.
Всё взаимосвязано.
И тут рухнуло дерево. Со страшным шумом, скрежетом, почти крича от боли, словно живое существо, оно обрушилось на дорогу всей своей массой, придавив одну из несчастных лошадей. Жалобное ржание погибающей лошади всё ещё звучало в ушах у ошеломлённой Елены, а рядом уже звенела сталь – гвардейцы герцога, отчаянно сражаясь, отбивались от неизвестных, подготовивших эту ловушку.
Когда рухнуло второе дерево, Лулу сорвалась со своего места и выхватив из – под нижней юбки, длинный кинжал, прыгнула к дверям кареты, оттирая охраняемое лицо в безопасную глубь.
Елена отлетела в дальний угол, больно стукнувшись локтем. Как можно ушибиться о бархат она не знала, но отбитая рука сразу же противно заныла.
Толстяк целитель не оплошал – он весь, словно бы ощетинился, точно рассерженный ёж. Распахнув рот, Колобок выкрикнул что-то воинственное и из рукава его балахона, то бишь, мантии, выпал длинный металлический предмет с острейшим лезвием. Как оказалось, предмет сей назывался скальпель и предназначался для проведения хирургических операций.
Целитель в тот же миг и провёл такую операцию, чиркнув лезвием по обросшему бородой лицу, появившемуся в окошке кареты.
Хлынула кровь, неожиданно красная и густая, и Елена, помимо своей воли, громко закричала.
– Бабы! – заорал кто-то снаружи гнусно, но радостно – Тама бабы и золото! На приступ, братья!
Лязг железа и пыхтенье усилились, а Лулу оскалилась точно волчица, выставляя кинжал перед собой.
Смачно чмокнула толстая и длинная стрела, пробила дверцу кареты и теперь торчала из алого бархата словно стальной клюв хищной птицы.
«Да! – пребывая в смятении, подумала Елена – Это вам не бронированное авто для перевозки важных персон! Гляди, как, пробило-то! Почти достали нелюди поганые!» – и девушка благоразумно отодвинулась, освобождая бойкой Лулу место для манёвра. В, конце –концов, у липовой камеристки имеется приличных размеров, кинжал, а у неё, Елены, оружия нет. Чем ей прикажете отбиваться от, вооружённого до зубов, ворога? Разве что корзиной с подъеденными припасами?
Глаза Лулу пылали, точно у бешенной совы, грозя выкатиться из орбит и покинуть лицо лже- камеристки.
– Надень это, быстро! – приказала маленькая женщина, бросив прямо в руки Елены, какой-то предмет.
«Один медальон отобрали, другой – подарили – меланхолично подумала Елена, торопливо одевая очередную игрульку – Но этот я обязательно со всех сторон обнюхаю и на зуб попробую!»
Лулу продолжала яростно сражаться – она тыкала в окно своим длинным кинжалом, защищая Елену с левой стороны, а добродушный толстячок-целитель, виртуозно вращал своим скальпелем, напоминая девушке заядлого фехтовальщика.
«Во, лекарь жжет! – восхищалась Елена – Точно, учился не только пилюли раздавать, но и кое-чего покрепче! Как кистью двигает – загляденье! И никакого, понимаешь ли, артроза или артрита!»
Мерзкие рожи появлялись в окошках с удручающим постоянством, но сталь продолжала звенеть, а это значило, что гвардейцы, всё ещё сражаются за её, Еленину, жизнь.
Дверца кареты внезапно распахнулась и Лулу еле смогла удержать руку, дабы не воткнуть кинжал в глаз собственного начальства.
Глаза у Перье были тоже совиные, не хуже, чем у воинственной подчинённой.
– Уходим! – заорал барон, могучим пинком отправляя в полёт очередного ворога – Хватайте эту блаженную и дёру! Дёру!
Вновь зазвенела сталь, страшно, яро и Лулу, как самый исполнительный новобранец, бросилась вытаскивать из кареты подопечную.
Елена и не думала противиться – и без того стало ясно, что они, вот-вот, потерпят сокрушительное поражение. Гвардейцев осталось слишком мало для полноценного сражения, пусть и противостоял им всего лишь сброд со скверным оружием, вместо доброго железа. Зато, нападавших оказалось неожиданно много. Точно злые шершни кидались они на солдат герцога и жалили, жалили, жалили…