Босоногая команда
Шрифт:
Дети старались как можно незаметнее и тише бочком пробраться в заветную гостеприимную комнату, где] они чувствовали себя так хорошо, так спокойно… Они сидели там смирнехонько и в сотый раз уже все разглядывали. Там было для них много интересного.
А за тоненькой перегородкой раздавались шаги и воркотня Агнии.
— Дяденька, пусти и меня к себе… И меня, миленький, дяденька… Меня тоже! — доносились шепотом мольбы с улицы, и в окно тянулись руки…
Трудно было устоять против таких скромных желаний.
— Что
И один за другим в маленькой комнате оказалось! человек десять гостей. Когда Семен Васильевич тащил Гришу, то произошло неожиданное приключение.
Вертлявый мальчуган, вырвавшись из рук старика, упал и задел за кресло, кресло с громом полетело на него и покрыло его.
В кабинете раздался веселый взрыв хохота. Семен Васильевич сам весь трясся от смеха, но зажимал рот рукой и махал на детей…
— Это ужасно! У нас точно постоялый двор! — послышался за стеной полный негодования голос Агнии.
В это время из-под кресла показалась голова с торчащими волосами, затем — вздернутый нос и вся фигура в большой кофте.
— Дяденька, я жив… Ничуть не убился! — веселя объявил Гриша.
Опять ребятишки прыснули от смеха, опять замахал на них старик, опять послышался сердитый голос за стеной:
— Это ужасно! Никогда нет в собственном доме покою. Это не жизнь, а каторга!..
В кабинете все стихло, как по мановению волшебного жезла.
— С утра болит голова… А тут вечный гам, вечная визготня и грязь!
— Ты бы, Агнессочка, пошла пройтись… — ласково посоветовала старушка дочери.
— Да я готова бежать без оглядки из этого Содома!
— Поди, милая, погода такая хорошая.
Дети, присмиревшие было в маленькой комнатке, разговорились: полились расспросы, рассказы, стала катать яйца… Туда, в комнату, живо явились Каро и Резвый (собаки Семена Васильевича), начались ученья и возня; затем ходили всей гурьбой смотреть западню; смотрели, не взошли ли семена на двух грядках в саду; а потом Семен Васильевич стал им читать сказку. Дети слушали.
Дверь в кабинет, висевшая на блоке, приотворилась, вошла старушка с двумя тарелками в руках.
— Вот, Симушка, тут немножко кулича, пасхи, ветчинки… Может, закусите?
Какой благодарностью забилось сердце Семена Васильевича. Большей радости ему нельзя было доставить — как побаловать его «босоногую команду». Это было ему приятнее всего… Он ведь знал, что бедным ребятишкам не часто доставались сладкие кусочки. И жена его, его верная старая подруга, понимала это и, когда Агнии не было дома, незаметно входила в кабинет с тарелочкой…
— Спасибо, Темирочка, спасибо тебе… Поставь вот тут тарелочки.
— Благодарствуем, тетенька! — шепотом пробежало между детьми.
Семен Васильевич вышел за женой в темненькую прихожую, обнял ее и поцеловал в лоб.
— Ах ты моя верная «седая богиня»!
«Голубчик мой, сам-то чист душой, как дитя… Радуется за своих мальчишек больше, чем если ему что сделаешь», — думала растроганная старушка, проходя в свою чистенькую кухню.
Надо было видеть, с каким удовольствием разговлялись эти полуголодные, неизбалованные дети и как по-своему в глубине души они ценили это баловство доброй с седыми локонами, тетеньки… Сколько было потом толков об этом…
СЕРЫЙ ДОМ С ЗЕЛЕНЫМИ СТАВНЯМИ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ
Семен Васильевич Кривошеий с женой Татьяной Петровной уже давным-давно, как говорится, с незапамятных времен, жили в уютном сереньком домике с зелеными ставнями, на конце 15-ой линии Васильевского острова.
В околотке все знали Семена Васильевича и почему-то называли его «советником». Может быть потому, что он и на самом деле состоял в чине надворного советника. Так называли его деды, отцы, так называли за глаза и ребятишки. Все относились к нему с большим уважением и очень интересовались его своеобразной жизнью.
— Восемь часов… «Советник» на службу пошел, — говорили соседи, видя, как рано утром бодрый старик (летом в драповой, порядком выцветшей, а зимой в ватной, шинели и в красном с зелеными полосами, вязаном шарфе) отправлялся пешком на службу. Он служил где-то далеко в центре города, за Невою, в одном из министерств.
— Скажите на милость! Как время-то летит… уже «советник» со службы идет… четыре часа, — встречали на Васильевском острове Семена Васильевича, возвращавшегося со службы, и проверяли часы.
Так проходило много-много лет.
У Кривошеиных только и была одна дочь, Агния — девица уже немолодая, молчаливая, всегда чем-нибудь недовольная и раздражительная. Она почему-то особенно не любила детей.
Семен Васильевич и Татьяна Петровна прожили всю жизнь душа в душу и до старости лет сохранили друг к друг самые нежные чувства. Он ее называл то «Темирочка», то «седая богиня», а она его — «Симушка».
Они были люди старинных понятий и взглядов и большие домоседы.
Одна только Агния вносила в эту тихую жизнь некоторое недовольство и споры.
Отец относился к ней часто шутливо, называя ее «принцессой», но все-таки во всем уступал — он жалел, что вся ее жизнь прошла без всяких развлечений, в нужде и заботах… Старушка мать просто побаивалась своенравной девушки.
Семен Васильевич происходил из старинного дворянского рода и очень гордился этим, только дворянскую гордость понимал по-своему.
В свободные минуты он клал заплаты на свои сапоги и обувь своим, чинил мебель, исправлял посуду, домашние вещи и заговаривал преимущественно с дочерью: