Босоногие Ангелы, или Как взлететь над собой
Шрифт:
И вот, когда самое «страшное» произошло, когда вы смело продефилировали под «дулами» взглядов от своего коврика на берегу до кромки воды, и не умерли, вы почувствуете, как время повернуло вспять. Вы сбросили не только одежду. Вы сняли с себя груз прожитых лет, ярмо комплексов, рубище своих ограничений и барьеров. Вы снова готовы жить адекватно себе сегодняшнему, взаимодействовать с настоящим, а не с прошлым. Вы подавили самый, пожалуй, главный страх современного человека – страх саморазоблачения (во всех смыслах) и чьего-то осуждения. Вы продемонстрировали в буквальном смысле, что вам нечего скрывать. И вы победили!
А теперь, смотрите: самый главный вывод.
Кто
И главное коварство вашего Мозга в том, что он может привлекать в качестве своих аргументов даже те, в которых он ничего не смыслит, скажем,…. Бога. Дескать, ты человек, у тебя есть душа, она главная, а тело бренно… Не вы это чувствуете, не нутро ваше вам это сообщает, а услужливый мозг. Он идентифицирует вас «Я Миша», «Я Маша», «Я Саша», «я живу» и «я человек». Если бы мы с детства знали, что мы не Саша – Маша, человек и личность, а просто Душа, мы бы могли достичь такого сумасшедшего полета, что только держись.
Но нас учат другому. Навязывают стереотипы и социально значимые навыки. И лишь через двадцать или тридцать лет Мозг услужливо демонстрирует нам кабалу наших знаний и навыков, да еще и ёрничает при этом: «Да-да, дружок. Конечно! Не спорю. Ты не просто человек. Ты – это Дух. Ты – это Душа, а они будут жить вечно»…
И что понимаем мы? Что у нашего симпатичного тела есть какая-то душа, которую ученые даже умудрились взвесить, и что она будет жить вечно. Будет мучиться, если мы ведем себя неверно и будет блаженствовать, если мы поступали как хорошие мальчики и девочки. И даже, возможно, нам будет дан шанс родиться еще раз….
Представляете, какой подлец, этот наш мозг. Что он нам внушает? Что ты должен отменять все свои радости и ломать свою сегодняшнюю жизнь ради каких-то ценностей, какой-то Души…. Ну назовите ее не Душой, а Ухом… И вслушайтесь в абсурдность звучания: У тебя есть Ухо, ты умрешь, а это ухо будет у Ивана Ивановича…Или вообще это Ухо будет плавать где-то в космосе, а ты ради него всю свою жизнь сейчас коверкай ограничениями и запретами….
Почувствовали, какие каверзы готовит нам наш Мозг, якоря нас своими старыми навыками, своим опытом, своим диктатом?
Так как же быть?
Просто принять (не понять, а поверить, почувствовать), что ты и есть ДУША. Ты и она – это единое целое. ОДНО!
А тело, мозг и прочая, и прочая – всего лишь инструменты и помощники твоей души. Девственной, свободной, обнаженной и первозданной. Она не знает ограничений, она не боится нового опыта, она опирается на ум, но не руководствуется им.
Согласен, задача не из простых. И, возможно, на закрепление этого нового, основополагающего навыка самоозознания у вас уйдет не один год. Но вы всегда сможете повторить полученный однажды опыт сбрасывания одежд. Опыт самоочищения. Опыт нового рождения голым и беззащитным, таким как тебя задумал творец…
Мне кажется, приняв это, приняв безоглядно, можно чуть-чуть приблизиться к тому, чтобы взлететь над собой. А как думаете вы?
Глава 8.
Все, наверное, слышали такое слово «смирение». А многие ли задумывались о том, что оно на самом деле обозначает и для чего придумано?
О! Это великое слово!
Я тут, недавно, был проездом в Черногории и в одном из монастырей купил «Капли
Сложно?
Ну, давайте на примере….
Дело было в Папуассии, когда мы только-только высадились возле Янирумы и углубились в дунгли. Идти нам предстояло два часа. Через двадцать минут передвижения по джунглям, мы вдруг стали отчетливо понимать, что два часа – это много. Это невыносимо много. Катастрофически! Огромные деревья, увитые красочными лианами и орхидеями, вызывали не умиление и интерес, а стойкое раздражение. Дерево на пути – препятствие. Его нужно преодолевать. А в жару, да при такой влажности, этот несложный маневр выглядит по-другому – п-ре-е-е-о-дооо-ле-е-ев-а-а-ть. Ноги словно налиты свинцом, в легких не хватает воздуха, хотя, казалось бы, он просто висит над нами косматыми комьями – бери и ешь ложкой. Дождя нет, но мы насквозь мокрые.
– Исайя, дай попить! – это Саша. Первым рискнул сказать то, чего хотелось всем с момента выхода из деревни.
– Воды нет. Я забыл… – у Исайи, нашего проводника, в голосе нет ни тени раскаяния.
– Ты что сделал?
–Забыл. Не волнуйтесь, Придем в деревню – попьем.
И Исайя продолжает марш бодрым шагом. Наше раздражение и понимание того, что воды в ближайшем обозримом будущем не предвидится, выплескиваются в небольшой бунт на корабле:
– Исайя, а где моя камера? – слышится гневный шепот, точнее, почти шипение. Это опять Саша. Мы отчетливо понимаем, что спросил он это исключительно потому, что правила воспитания ему помешали, как следует, по-русски, прокомментировать ротозейство нашего проводника.
– Камера, возможно, у тех проводников, что идут сзади.
Останавливаемся. Ждем. Осматриваем багаж отставших проводников. Камеры нет. Саша начинает очень красиво краснеть и недвусмысленно поднимать подбородок. Леша, Андрей и я пока еще внешне сохраняем спокойствие.
– Тогда камера, возможно, у тех проводников, что ушли вперед, – невозмутимости Исайи мог бы позавидовать любой дипломат.
– Будь добр, найди ее. А заодно уточни, сколько нам еще идти без воды, – Сашин голос пока тих, но в нем очень явно проскальзывает раздражение. С учетом того, что оператор говорит исключительно по-русски, остается только удивляться, каким образом его понял наш папуасский друг, бодро припустивший бегом вперед.
– Сань, ну далась тебе эта камера? Какого лешего? – это уже мы. Это уже нам нужно на ком-то сорвать злость. Пот заливает глаза, губы кажутся пересохшими хлебными корками. Под ногами плещутся целые озера коричневой жижи, но они не ассоциируются со словом «вода». Хотя, возможно, еще не все резервы организма исчерпаны. И впоследствии, мы, как герои известной сказки, будем рады прильнуть даже к козьему копытцу.
– Ребята, Исайя говорил, что где-то здесь есть родник или ручей. Черт его знает, как это называется, но я готов пойти поискать воду, – оказывается, Александр английский язык нашего индонезийского приятеля понимает правильно. Его пас усталости и злости подхватывает сам Исайя, а наши наезды по поводу «вдруг-понадобившейся-зачем-то-и-кому-то» камеры растворяются в пространстве. И уже готовый взорваться, одуревший от жары и от жажды Леша лишь скептически улыбается.