Босоногие Ангелы, или Как взлететь над собой
Шрифт:
Во время «переезда» и несколько часов спустя, мы продолжаем живо обсуждать экстренную смену дислокации. Признаюсь, вначале я и мои спутники были несколько испуганы, и мы даже предприняли небольшую вылазку в район старого лагеря, тщательно исследуя траву на предмет внезапного нашествия змей, ядовитых насекомых или еще какой-нибудь угрозы. Всё было так же, как всегда. Гроз и ураганов в последние дни тоже не было, да и не предвиделось.
Поразмыслив, делаем вывод, что у бонго-бонго, вероятно, проходила какая-то своеобразная репетиция на тот случай, если племени будет угрожать реальная опасность и придется быстро и слаженно эвакуироваться. В бывшем СССР сказали бы – тактические учения
Наступает вечер. Племя все так же безмятежно и буднично готовится к ужину. На новой территории пришлось поработать больше обычного: вырвать траву, убрать коряги, откатить большие камни. Словом, все устали, зевают и потирают закрывающиеся глаза.
Вдруг в этот момент раздается оглушающий грохот, треск, взрыв… На противоположной конце поляны, там, где еще утром стоял наш лагерь, от векового дерева отламывается и летит вниз огромная ветка. Она падает на землю с шумом небольшого артиллерийского снаряда, вгрызаясь в землю сантиметров на тридцать. Мы потом посмотрели эту ветку вблизи – ее окружность составляла обхват рук, а длина – примерно метров шесть. Словом, если бы она упала на наш лагерь, вряд ли кому-нибудь удалось уцелеть…
Тщательное изучение места отлома (и на дереве, с помощью специальных веревочных петель) и на земле, у основания ветки, так и не объяснили нам, что произошло. Ветвь не была трухлявой, или изъеденной термитами. Ствол был без трещин и повреждений. Почему ветвь упала на землю – мы так и не поняли. Зато задались более важным вопросом: как о надвигающейся катастрофе узнали пигмеи? Никакого треска, или скрипа мы не слышали. Да и пигмеи сами подтвердили, что его не было. Визуально ветка выглядела точно так же, как и все остальные. Ни чрезмерных плодов, отростков, ни еще чего-то похожего…
Бонго-бонго ответили просто и ёмко: «Мы почувствовали»…. Не это ли и есть проявление общественной интуиции в ее кристально-чистом, девственном выражении? А ведь эта интуиция спасла десятки жизней, в том числе, и наши.
С того дня я старался постоянно вглядываться, вслушиваться в поведение моих маленьких товарищей. Пытался чувствовать, видеть, осязать и слышать как они. И пришел к удивительным открытиям. (Не «открытиям» в глобально-научном понимании этого слова, а в постижении самого себя). Признаюсь, в будущем это значительно облегчило и изменило мою жизнь. Может быть, пригодится и вам.
Итак, первый вывод, который я сделал, касался принципиального отличия в восприятии мира у нас, отягощенных цивилизацией со всем ее многовековым багажом знаний, и у них – свободных и открытых миру. Мы, воспринимая мир, включаем все ресурсы головного мозга и интерпретируем его одним словом – «понимание». Пигмеи так глубоко не ныряют. Они просто СОЗЕРЦАЮТ! А теперь представьте, насколько шире горизонт их созерцания, без вынужденного анализа (Мозгом!) всего увиденного, услышанного, без попыток тут же найти ассоциативный ряд, миллионы причинно-следственных связей, дать им оценку… Пигмеи не понимают. Они переживают, или, если хотите, проживают увиденное, пропуская информацию через себя мощным потоком, без плотин и шлюзов анализа.
Если говорить научным языком, то весь смысл нашего понимания и логического анализа сведется к простой интерпретации тех или иных фактов. А потом мы будем интерпретировать совокупность десяти таких фактов, потом ста, тысячи и т.д. В конечном счете, мы где-нибудь обязательно сделаем ошибку и придем к абсолютно неверным выводам. Если бы пигмеи могли выражаться также наукообразно, то они попытались бы объяснить нам, что жизнь, по их глубокому убеждению, вообще иррациональна. Если бы они читали Гегеля, или он был знаком с их мирощущением, то они заявили бы в унисон с великим
Итак, какие же выводы я сделал и чему научился у самых маленьких жителей планеты?
1.Я научился дружить с собственными страхами.
Вам кажется это не очень серьезным навыком? Зря! Если мы не сверхчеловеки, то страх (тот или иной) в разных жизненных ситуациях ощущаем. И чем выше наша образованность, социальный статус, ощущение собственной значимости, тем активнее мы начинаем с этими страхами бороться. Мы побеждаем в себе страх, радуемся этому и не понимаем, что кажущееся отсутствие страха блокирует нашу интуицию. Уничтожает ее на корню! Более того, иллюзия преодоления страха всегда обманчива. И он живет в нас тем сильнее, чем яростнее мы уверяем себя, что победили внутренние фобии.
Мои пигмейские приятели научили меня проживать свой страх до конца, до самой глубины, до донца. Осознанно отдаваться ему, продвигаясь внутри своего страха и сопротивления до конца. И чем глубже ты будешь осознавать свой страх, «плавать» в нем, тем быстрее и охотнее на помощь устремиться интуиция, показывая в лабиринтах безысходности единственно верный путь. Наш страх – это и есть мы сами. Научившись его принимать и осознавать, мы учимся принимать себя.
2.Я постиг премудрость контакта с другими людьми без помощи речи, исключительно на эмоциональном уровне.
Современная молодёжь часто употребляет выражение «поймать волну». Могу сказать, что пигмеи ловят твою волну в совершенстве. Они настолько чётко настраиваются на эмоциональную волну друг друга и даже меня, постороннего человека, что первое время я просто диву давался. По микронным изменениям мимики, дрожанию ресниц, приподнятой брови, или нервному потиранию пальцев пигмеи узнают твое настроение, твои ближайшие намерения, твой посыл в их адрес. И соответственно реагируют. Через неделю жизни в их маленькой деревеньке я уже не удивлялся тому, что мне не нужна помощь переводчика Ричарда Око, чтобы договориться о каких-то элементарных вещах. Мы друг с другом здоровались, выясняли планы на день, обсуждали охоту, погоду, словом, всё на свете. Я говорил на русском, они на своем языке. Но мы прекрасно понимали друг друга. Интуитивные предчувствия и абстрактные идеи происходят из того же источника, где рождаются эмоции, поэтому, чем лучше ты умеешь определять эмоции людей, тем лучше ты сможешь творить и общаться с помощью интуиции. Распознавать и обозначать эмоции – как свои, так и окружающих – эффективное упражнение.
3.Я научился выключать в себе скептика и включать любознательного ребенка.
Мне и раньше приходило в голову, что наши внутренние ограничители, цензоры, критики сильно мешают жизни и успеху. Мы еще не успеваем толком узнать, скажем, собеседницу-блондинку, а уже через минуту выдаем вердикт «Боже, какая дура!». Мы еще не попробовали влезть на высокий забор, чтобы попасть на противоположную сторону, а внутренний цензор нас тормозит и орёт «Стой! Куда? У тебя не получится. Ты толстый, больной и одышливый!». У пигмеев, насколько я выяснил, распространено табу на слово «не могу». Зато они постоянно спрашивают «Как это сделать?». И я даже не удивился, когда однажды вечером, когда я разобрал фотоаппарат, чтобы протереть объективы, ко мне подсел старый пигмей и стал выяснять, тыкая пальцем в технику, как она устроена. Для него не имело значения, что он не знает оптики, не знаком с физикой и не получил вообще никакого образования. Его принципиально волновал сам процесс: «Как это происходит?». Там, где он НЕ ЗНАЛ, включалась его интуиция, и он пытался постигать незнакомый мир с ее помощью.