Босс для зайки
Шрифт:
— Михаил Иванович, — передразниваю его тон и позу, — я бы попросила вас снять пиджачок и рубашку, а то вы слишком серьезный.
Зинаида Петровна, поперхнувшись собственной слюной, откашливается, а остальные во все глаза смотрят на Михаила. Тоже ждут стриптиз. У меня даже музыка под это дело найдется.
Подходит ко мне, наклоняется и шепчет на ухо:
— Сниму, но не здесь.
— А где? — я непонятливо хмурюсь.
— Есть одно уединенное местечко, Снежина, — берет меня под локоть и уводит прочь.
На выходе
— Вот ты где, гад ушастый! — с ревом кидаюсь к нему. — Нашла! Готовься к справедливой каре!
— Снежина! Да чтоб тебя!
— Вот черт! — вскрикивает кролик и срывается с места. — Чего пристала?!
Я уже не помню, почему я должна ему навалять, но желание это клокочущее и яростное. Бегу за кроликом не разбирая дороги. По коридорам, закоулкам, быстро перепрыгиваю ступеньки и выскакиваю на улицу под снегопад. Поднимаю лицо. Снежинки падают на щеки и тают в крохотные капельки.
Печально всхлипнув, прикладываюсь к бутылке с виски. Пьяный розовый заяц новогодней ночью ловит языком снежинки и бредет под тусклым светом фонарей в одинокую жизнь. Достаю телефон, вызываю такси, а дальше после очередного и жадного глотка виски я ныряю в черную дыру беспамятства, из которой меня вырывает разъяренный мужской голос:
— Да я тебя, сука розовая с ушами, урою!
Глава 3. Зайка за решеткой
— Урою! Ты меня слышишь, заяц?
Я в тюрьме. Грязные стены, решетка и громкие угрозы из соседней камеры через стенку. Рядом на лавочке в углу похрапывает полная тетка в порванном пуховике. За решетчатой дверью под низкой люстрой за столом сидит усатый полицейский, а перед ним на стуле, закинув на ногу, расселся Буранов Михаил Иванович. Поглядывает на меня и покачивает носком лакированной туфли.
— Приехал наряд, — говорит полицейский и зевает, — розовый кролик и таксист бьют на проезжей части мужика.
— Мы его не били, — отзывается хриплый мужской голос. — Пнули пару раз.
— Да я вас, уроды… — клокочет второй голос, — я вас… да я вас…
— Ты мне машину помял!
— А твой заяц мне лобовое стекло битой разбил!
— И правильно сделал!
— Тихо! — рявкает полицейский.
Что?! Какая бита? Какая драка?! И почему здесь Михаил сидит? Так, я сажусь в такси, после трех песен с моей талантливой подпевкой нас подрезает какой-то охламон. Я хватаю биту и выхожу. Господи, откуда бита? Так… ныряю смутные воспоминания. Я початую бутылку виски обменяла на биту у бездомного. Долго торговалась. Он хотел мой костюм, потому что ему понравились мои уши.
— Разбила лобовой стекло? — удивленно вскидывает бровь Михаил. — И с таксистом напала на человека?
— Еще и наряду угрожала, что покусает.
— Снежина, — Михаил переводит на меня обескураженный взгляд. — Вот так Новый Год ты
— Что вы тут делаете? — недовольно причмокиваю я.
— Погоди, один момент, — Михаил достает из кармана пальто смартфон, копается в нем и включает аудио-запись.
“Ми-ми-михаил Ива-ва-ва-нович и уважаемые коллеги, — раздается мой пьяный и невнятный голос, — у меня вопрос. Очень важный вопрос. Предусматривается ли сотрудникам нашей компании адвокат? — я всхлипываю. — Я попала в тюрьму. Кажется, я кого-то убила. Я не знаю. Я не помню. Я могла… Господи, я убийца!”
— Это ты скинула в общий корпоративный чат, — Михаил возвращает смартфон в карман. — Мне позвонил директор финансового отдела и сказал, что ты, кажется, убила бухгалтера.
— Что?!
— Зинаида Петровна пропала с корпоратива, — Михаил утомленно вздыхает. — Все запеспокоились, а тут от тебя такое сообщение. Все бегают в панике, а Зинаида Петровна задремала под столом.
— Весело у вас там, — полицейский приглаживает усы.
— Очень, — хмыкает Михаил и опять выуживает смартфон, что-то в нем выискивает и протягивает полицейскому.
Слышу приглушенную музыку, подбадривающие крики, и глаза полицейского округляются. Он медленно моргает и переводит удивленный взгляд на меня. Я так подозреваю, что на видео танцует пьяный розовый заяц.
— Так я кого-нибудь убила? — тихо уточняю я.
— Я слышу в твоем голосе надежду, Снежина, — Михаил буравит меня недобрым взглядом.
Прячу лицо под капюшоном и скрещиваю руки на груди. Я была бы не против нанести тяжкие телесные своему бывшему. Я, кажется, к нему и держала путь. Поэтому бита мне и понадобилась, но пьяный лихач испортил все планы.
— Что это тут за красавчик такой сидит? — тетка в углу просыпается, неуклюже встает и подплывает к решетке. — Что за серьезный пирожочек к нам пожаловал? Как зовут, милый? Меня, — она томно выдыхает и тянет, — Аделаида. В прошлой жизни — Императрица Екатерина.
— А я Наполеон! — отвечает злой мужской голос.
— Вот так и живем, — полицейский возвращает смартфон Михаилу. — Императрицы, Наполеоны, кролики…
— Я заяц! — рычу я.
— Прости, — полицейский смеется, — зайцы. А она вам кто?
— Любовь всей его жизни, — хрипит “Импертрица Екатерина”, — его бохиня, луна и звезды. Его сокровище.
— Да не про тебя речь, — полицейский фыркает. — Про зайца.
— Подчиненная, — Михаил затягивает и поправляет галстук.
— Хочешь, милый, я буду тебе подчиняться? — “императрица Екатерина” вжимает лицо в прутья. — Только забери меня отсюда, а еще у меня в сумке банка оливье, но у меня ее отобрали. Самое вкусное оливье в твоей жизни, сладкий.
— Заманчивое предложение, — Михаил приглаживает волосы, — но вынужден отказать. Зайца заберу, так уж и быть.