Босс в законе
Шрифт:
– Я же тебе говорю, Улехов кончился! – заявил Сажин.
– Это ведь ты его сдал!
– Я своих не сдаю, даже если много о них знаю.
– Улехов тебе свой?
– И ты свой!
– Ну да, все правильно, я свой, ты чужой. Жить хочешь? – резко спросил Шестаков, взглядом показывая на ворота.
Он давал понять Сажину, что тот еще может уйти. Еще чуть-чуть, и будет поздно.
– Я знал людей, которые хотели жить.
– Давай, пошел! – резко проговорил Шестаков, повернулся и скрылся в дверях своего
Он уходил, но поле боя все равно осталось за ним. Однако Сажин знал, как себя утешить. Побеждает тот, кто побеждает последним.
Гарольд глухо, беззлобно гавкнул, и Стелла тут же оказалась на ногах. Вдруг Рома вернулся, вот пес и обрадовался? Но нет, по улице прогуливалась пожилая парочка из соседнего дома. На поводке у них была сучка, вот Гарольд ее и учуял.
– Чего это ты? – осведомился Сажин.
Он лежал в постели, сытый, самодовольный после утренней разминки. Стелла и не хотела, но была вынуждена…
– А того! Тебя убьет, не жалко. А себя я люблю!
– И я тебя люблю.
– Не слышу дрожи в голосе, – сказала на это Стелла и усмехнулась.
Улехов тоже ее любил, даже от жены ушел, но замуж так и не позвал. Стелла для него была всего лишь игрушкой, которая должна всегда находиться под рукой. А для Сажина она еще и трофей, причем не очень ответственного, мягко говоря, поведения. Не успела постель после одного мужчины остыть, как в ней прописался другой. Вот и кто сия девица после этого?
– Дрожь ты должна чувствовать в моем теле! – с ухмылкой проговорил Сажин.
– Может, ты жене своей дашь ее почувствовать? – произнесла Стелла и поморщилась. – Шел бы ты к ней!
– Надоела мне жена, да и все прочие. Только с тобой хочу!
– Любишь? – дразнящим тоном спросила она.
– Люблю! – Сажин смотрел Стелле в глаза, настаивал на серьезности своего к ней отношения.
– Может, и Улехов меня любит. Если так, то не убьет. Тебя прикончит, а меня нет. Когда же он вернется?
– А я бы тебя убил.
– Скажи, если я накормлю тебя завтраком, то ты уйдешь?
– Если завтрак в постель…
– Обойдешься!
Стелла приняла душ, спустилась на кухню, приготовила незатейливый завтрак, сварила кофе.
Сажин пришел на запах, обнял Стеллу за талию и сказал:
– А мне нравится у тебя.
– Да что ты?
– А чего ты такая нервная? – спросил Феликс и зарылся носом в ее волосы.
Ей казалось, что завтрак его волновал мало. Да и у нее не было аппетита, настолько он действовал на нервы.
– Может, тебя обидел кто?
– Кто меня обидел?
– Да мало ли. Может, старые обиды?
– О чем это ты?
Обид у Стеллы за ее короткую жизнь накопилось немало. Тот же Сажин, к примеру, сволочь редкостная, сколько она от него натерпелась. Но на ум ей в первую очередь пришел проклятый таксист. Может, потому, что Феликс как-то странно на нее смотрел. Как будто руку в душу запустил.
– Может, ты кому-то на кого-то жаловалась?
– Я подарила бы тебе кота, но ты ведь такой негодяй, что будешь постоянно тянуть его за яйца.
– Я слышал, тебя какой-то таксист оскорбил. Это правда?
– Все равно кота не подарю.
– А Улехов с него не спросил. Или как?
– Не знаю.
– Но спросить собирался?
– Зачем тебе это?
– Я привезу тебе этого таксиста, поставлю его перед тобой на колени.
– Не надо мне этого.
– Зато мне надо. Улехов забил на тебя, а я нет. Я тебя люблю и хочу! – Сажин распахнул глаза, удивляясь самому себе.
Да, он действительно дико хотел Стеллу прямо сейчас, после короткой, в общем-то, передышки. Легче маньяка отговорить, чем его.
– Давай вечером, – сказала Стелла и попыталась спастись бегством.
Однако Сажин поймал ее за руку, сгреб в охапку и усадил на кухонный стол.
Стелла глянула на нож, лежащий на стойке бара. Не убивала она Мишу Осокина, но Сажина зарезала бы с превеликим удовольствием.
Глава 3
У кого-то теща враг, у кого-то друг, а у Алексея ни то ни се. Вроде бы и неплохая она женщина, Полина Тимофеевна, на зятя не наговаривала и приезжала редко, но все равно настроение у него было неважное. Ей угодно было прибыть именно сегодня, и поезд она почему-то выбрала самый неудобный. Были же такие, которые прибывали в город в семь-восемь утра, а Полина Тимофеевна ехала самой ранней лошадью, встретить ее нужно будет в начале пятого. У него ведь работа, он потеряет не только во времени, но и в деньгах.
Дело худо-бедно шло. Половина третьего на часах, а у него клиент, и ехать недалеко.
– Фабричная, сто семь, – сказал мужчина, закрывая за собой дверцу.
Куртка на нем кожаная, перчатки. Вроде бы не зима, на улице зябко, но мороз за пальцы не хватает. Зачем перчатки?
– Так вызов на Мира был, – хмуро пробурчал Скалочников.
– Передумал. Имею право, – заявил пассажир, нервно моргнул и почесал щеку.
Человек худощавый, остролицый. В машине далеко не светло, но видны круги у него под глазами, да и чешется как-то слишком уж подозрительно. Не наркоман, случаем?
– Да, право-то ты имеешь, – разгоняя машину, сказал Скалочников. – Только вот обратно я тебя не повезу.
– Чего так?
– Да так! – У водителя что-то не было желания вступать в разговор с клиентом, тем более с таким.
– Ладно, как скажешь, – произнес мужчина, снова почесал щеку, затем сунул руки в карманы куртки и съехал вниз по креслу, практически принял лежачее положение.
Верхний срез капюшона при этом накрыл ему глаза. Засыпая, он не забыл почесаться. Точно наркоман.