Босс, я, кажется, рожаю!
Шрифт:
Сейчас, после того как Снежана дала мне их подержать, мне казалось, будто на меня высыпали тонну ванильного счастья. Я никак не мог успокоить бешено стучащее в груди сердце.
Два белокурых малыша причмокивали губами, лежа у меня на согнутых руках. Они были больше похожи на Снежку. Вроде бы. Но я надеялся, что пару черточек отца малыши все же прихватили.
Ольга подошла к нам с фотокамерой.
– Не против, если я вас сфотографирую?
– Ну что ты, мам! Конечно, не против!
Снежане все еще было больно ходить, поэтому она часто лежала в постели. Вместе с Даном и Надей я подошел к ней и уселся рядом. Она смотрела на меня светящимися от любви и счастья глазами, в которых я буквально тонул. Все события последних дней потускнели на фоне этих чувств. Они того стоили. Теперь я точно знал, что буду всегда бороться за данное мне богатство. За мою семью, мою любовь, за моих детей. Дороже этого у меня ничего и никогда не было, нет, и не будет.
Многим ли уготованы такие подарки? Многие ли их ценят? И что мы делаем сами, чтобы уберечь то, что дано?
Жаль, всегда будут люди, готовые разрушить построенное чужими руками, готовые мстить и калечить других за собственные неудачи, готовые растоптать чью-то жизнь, словно она ничего не стоит.
Со своим демоном нам удалось расквитаться. Я так и не смог ответить себе на вопрос: правильно ли то, как все получилось в итоге? Правильно ли радоваться смерти другого человека? Человечно ли? Но, вы можете посчитать меня мерзким, я вздохнул с облегчением, когда понял, что чудовище, мучившее моих близких, больше не откроет глаза.
– Когда поедешь к Руслану? – шепнула Снежинка мне на ухо.
– Побуду с вами еще немного, а потом к брату.
Мия звонила час назад и сообщила, что Рус очнулся. Я знал, что брат поправится, чувствовал, словно мы дышали одними легкими. Хотя был момент, когда мне казалось, что я потерял его. В тот день у Ригермана он упал с раной в груди, оттолкнув Михаила. Это так было похоже на Руса – жертвовать собой, брать слишком большую ответственность на себя. Вот и тогда он готов был отдать жизнь. И если бы мне дали шанс, я бы, наверное, поменялся с ним местами.
– Улыбочку, ребята. Больше нет причин горевать!
Снежка нежно посмотрела на мать. Я мог только представить, как она была рада за эту несчастную женщину, столько лет прожившую с психопатом, и вот, наконец, освободившуюся от него.
Мы прижались друг другу и заулыбались, позволив Ольге сфотографировать нас.
– Тук-тук, не помешал?
Голос Михаила раздался неожиданно для всех. Я почувствовал спиной, как Снежана напряглась, а Ольга вздрогнула, чуть не выронив фотокамеру.
Ригерман стоял в дверях. В руках его были какие-то вещи в разноцветных пакетах и мишуре. Скорее всего, подарки для Снежи и детей. Он неуверенно переступал с ноги на ногу, и бросал взгляды то на Снежану, то на Ольгу (точнее на ее спину).
– Я… мне сказали, что цветы нельзя… потому что маленькие дети, у них может быть аллергия… Если я не вовремя…
Тут Ольга обернулась и посмотрела на него в упор.
– Ну что ты, Миша… - ее тоненький голос заметно дрожал. – Ты мог бы и раньше приехать…
– Я хотел дать время… И нужно было кое-что… уладить.
Михаил жадно обводил женщину глазами, пытаясь вобрать каждую ее частичку в себя. Пытаясь запомнить, запечатлеть ее хрупкий образ, а также отметить все изменения, что произошли с ней за годы их разлуки. Я понимал его чувства, и мог только представить, что было бы со мной, если бы кто-то взял и отнял у меня Снежану на много лет… Мучил бы ее, пока я сбивался с ног в поисках малейшего следа, ведущего к ней.
– Оля… - он даже не сказал, он выдохнул.
– Миша… Это… твоя дочь, - Ольга махнула рукой в сторону Снежаны. – И твои внуки. Ты в праве не верить. Никто не осудит тебя. Особенно после того, как ты помог нам всем. Если не хочешь, можешь даже не принимать… можешь… Я все пойму… я…
– Оля… Да о чем ты говоришь? Да я мечтал об этом… Я всегда только тебе верил… и только тебя любил и ждал…
Ригерман сделал пару шагов вперед и, уронив подарки к ногам, сгреб Ольгу в охапку.
– Ты настоящая… Не мираж… Я только в это пока не могу поверить…
Она вдруг обхватила его плечи и разрыдалась в голос.
– А я думала, что больше никогда, слышишь, никогда тебя не увижу!
– Прости меня, Оля! Это я во всем виноват!
– Неправда! Неправда!
Малыши беспокойно заерзали, пока мы со Снежаной смотрели на двух покалеченных судьбой людей, у которых появилась возможность открыть друг другу сердце. Утерев слезы радости за мать, Снежка взяла у меня одного из детей и стала покачивать из стороны в сторону.
– Им нужно время. Нужно побыть вдвоем. Есть ведь еще и Сергей. Ему мама тоже небезразлична, - тихо проговорила она.
Я кивнул соглашаясь.
– Но ты ведь не откажешь Михаилу… в знакомстве? И в общении с детьми?
– У меня никогда не было настоящего любящего папы, - Снежка пожала плечами, - может, теперь появится. И не просто папа, но еще и дедушка. Может, не все у нас потеряно…
– Не забывай, что скоро у тебя будет еще и любящий муж!
Она выгнула бровь, ехидно ухмыляясь.
– Делаете предложение замужней девушке, господин Кирсанов?
Ох ты черт! А я и забыл, что с Русом они еще не развелись!