Босс
Шрифт:
Голос обволакивает, проникает под кожу, такой искусительно-сладкий. Смотрит в его глаза, и безнадёжно утопает в чёрных искрах, в тягучем плену своей зависимости. За его скользнувшими вниз по шее пальцами проносятся предательские мурашки наслаждения. Мучительно-притягательный, и в эту минуту уже не помнится, как он поиграл с ней. Это его натура. Его можно только принять таким, а не бороться. Тем более, он абсолютно прав: она такая же отравленная изнутри.
— Что ты будешь дальше делать с Ником, раз он не хочет оставаться и служить тебе? — заставляет она себя выдохнуть. Парень глуп, но точно не сделал ничего плохого. Пусть и не прошёл этого теста от Босса, не заслужил
— Так пусть валит, — усмехается Алекс, придвигаясь ещё ближе. Чуть наклоняется, к самому уху, мягко шелестит одними губами, и Эми прикусывает щеку изнутри от желания обнять в ответ его плечи. В голове туман и вата от щекочущего аромата табака. Жаром обдаёт лёгкие. — Предложи ему валить. Не закончив договор, с тобой. Если этот рыцарь решит, что один случайный поцелуй дал ему право на мою девочку — он, точно, подписал себе приговор. Откажется — значит, ещё не всё потеряно, — Эми на короткий миг холодеет, когда понимает: он знал о том, что случилось ночью у бара. Но тут же облегчение покалывает пальцы, ведь для него это пустяк и логичная часть игры, не вызывающая злости, как танец перед случайными гостями.
— Только не убивай его, — отчаянная просьба сама вырывается из уст. Жалость и капля благодарности вкупе не дают ей отнестись к этому также максимально безразлично. И Алекс чувствует, как она напряглась. Бледные ладони обвивают всё ещё не скрытую одеждой талию: кажется, сейчас его совсем не смущает никакая костлявость фигуры. Тело само льнёт к нему, отзываясь мелкой дрожью на касания.
— Прониклась, малышка? — короткий, острый и наказующий укус мочки уха, посылающий волну жара в кровь. Удивительно, как он из причиняющего боль садиста может за минуту превратится в обольстителя. Напомнить ей, кто тут папочка — словно она способна забыть. — Это важный для тебя урок: научись быть безразличной ко всем. Привязанности — это слабость. Есть только я и ты.
Последняя фраза звучит так обнадёживающе, что она сдаётся. Обвивает его шею руками, с тихим коротким вздохом ловит сухие терпкие губы. Внутри что-то обрывается, когда он дарит ей этот поцелуй, закрепляющий и ставящий всё на свои
Амелия тихо прикрывает за собой дверь номера, щёлкает задвижкой — безумно громкий звук в повисшей тишине. Видит, как медленно встаёт с кресла Алекс, в бледном предрассветном свете из окна выделяющийся чернотой костюма. В его руке тот самый наградной Кольт Кита: похоже, выигранное оружие пришлось ему по душе. Она выполнила свою часть постановки. И теперь старается не смотреть на зрителя, который всё же успевает кинуть на неё потрясённый пронзительный взгляд. От укора и отвращения в зелёных глазах комок встаёт в горле. Она этого всего не хотела. Уж точно — не так.
Но у неё один кукловод и сценарист всей жизни.
— Вы так долго сюда ползли, — демонстративно вздыхает Алекс, небрежно прислоняясь плечом к стене. — Я уже думал, Эми заблудилась или перепутала отель. Николас, ты предсказуем, как шар для боулинга.
Ник складывает руки на груди, тяжело дыша от явно сдерживаемой злости. Кажется, до него доходит суть происходящего, и он раздражённо шипит:
— Не слишком ли много усилий, Алекс? Разве я стою таких энергозатрат самого Босса?
— О, стоишь, — Герра небрежно проворачивает в руке револьвер, не сводя с него тяжёлого взгляда. — Начнём с начала. Ты мне нравился, парень. Исполнительный, не задающий лишних вопросов, способный. Ты оказался ценным приобретением, но вот беда — наш договор скоро истекает, твой долг
Эми наблюдает не за ним. Всё это она знает и так, все мотивы и следствия. Сейчас смотрит только на реакцию Николаса, чувствуя жгучую и противную вину. Если бы только знала, когда соглашалась на всё это, что у этого парня внутри. Знала бы про Мэл или про его милую любовь к тачкам. Но в день, когда ей поступило задание, у неё было лишь желание доказать Боссу свою бескрайнюю полезность. И не должно быть так тошно на душе, так отвратительно быть собой. Чувствует себя не человеком — набитой гнилыми опилками куклой.
Наверное, она таковой и была с первого дня, как приняла на шею клеймо. Как забыла, что значит говорить «нет». Как позволила кому-то думать вместо неё.
Ник растерян. Это видно по устало сведённым плечам, по хмурым бровям и сжатой челюсти. Он намного крепче Алекса, и если бы тот не был вооружён — то наверняка бы сумел раскрасить ему лицо, в этом Амелия не сомневается. Его кадык нервно дёргается, прежде чем звучит глухой и подавленный ответ:
— То есть, моего слова, что я готов всё забыть, недостаточно?
У Алекса вырывается открытый смешок, он даже закатывает глаза, выражая своё отношение к таким глупостям:
— Твоё слово, щенок? Чего стоит слово болвана, который так самонадеянно считает, что может украсть у меня моё? — показное веселье тут же стирается с его лица, словно ластиком. На смену ему приходит отчётливая угроза, холодком пробежавшая по позвоночнику Эми и понизившая температуру в комнате до критических градусов. — Эта девочка принадлежит мне. До каждой блядской волосинки. На ней моё клеймо, моя печать. А ты тянул к ней свои грязные лапы. Вот тут твоя главная провинность, — он вдруг взводит курок револьвера, а в глазах зажигается чёрное пламя. Последние слова — злое шипение хищника, собственника и немного безумца. Без тени сомнений, он легко наводит дуло на замершего в потрясении Ника, и тут Эми робко подаёт голос:
— Алекс… Нет. Ты говорил, что отпустишь его, — она почти умоляюще шепчет, но так торопливо, что во рту сохнет. Если бы после того поцелуя в его кабинете он не пообещал Паттерсу жизнь — она бы точно не повела парня в эту ловушку. Сердце стучит барабаном, и Эми бросает панический взгляд на тяжело дышащего Ника.
«Сука» — одними губами произносит он, замечая это, и глаза печёт от справедливости его злости. Бесконечно прав. Сука. И не простит себе, если сейчас Кольт выстрелит. Она не заслуживает этого искреннего и простого парня, никогда не заслуживала. Она слишком мерзкая лживая тварь.
Или такой она стала под руководством своего хозяина.
— Ты не так меня поняла, маленькая Эм, — твёрдо произносит Герра, рука с оружием не дрожит ни секунды. — Я бы сохранил ему жизнь, если бы он отказался бежать с тобой. Но его выбор был чертовски неверный.
— Нет! — осознав его слова, она рывком бросается вперёд в дурацкой надежде перехватить у него револьвер, но не успевает. Выстрел гремит в отеле «Эдем», отдавая эхом от обшарпанных стен. Одна-единственная пуля прошивает лоб, прикрытый непослушными пшеничными прядками, забирая блеск тёплых зелёных глаз и оставляя щербину с брызгами крови на двери. — Нееет!