Боты для ночного эльфа
Шрифт:
Отличный оказался гиппопотам!
Ирка немного попыхтела и выдала новый экспромт:
– Я восточная красавица, мне мехенди очень нравится!
– Это заметно хуже, «красавица – нравится» – затерто, как «любовь и кровь», – покритиковала я.
Поэтесса затихла, сосредоточенно сопя. Как сопровождение к зрелищу танцующего бегемота этот звук был идеален.
Я расслабленно улыбнулась.
Люблю все идеальное.
Перфекционизм – это неизлечимо.
– Помоги мне с рифмой, – ворчливо попросила поэтесса.
Меня не пришлось упрашивать:
– Бегемот –
– Бегемот сожрал комод! – огрызнулась подружка. – Это не то! У меня восточная тема!
– Так и бегемот не западный.
– В Нил бегемота! Помоги зарифмовать Шехерезаду!
Я покосилась на то, что с ходу идеально рифмовалось с Шехерезадой, и честно предупредила:
– Ты не хочешь это слышать.
– А пооригинальнее ничего не придумаешь? – Ирка легко догадалась о моих банальных ассоциациях. – С задом-то я и сама ее зарифмовала бы, но это некрасиво.
– Смотря какой зад, – тонко польстила я.
Морщинки на Иркином лбу частично разгладились.
И тут распорядитель объявил о выходе иллюзиониста.
Плотный столб слепящего света рухнул из-под купола, как дюжая сосуля с питерской крыши, и интригующе медленно растаял, явив публике одноименного фокусника.
Питер Бург, оказавшийся долговязым юношей в смокинге из серебряной парчи, приподнял над блестящим от геля теменем фетровую каскетку и изящно поклонился.
– Так, я не поняла! А где цилиндр? – заволновалась Ирка.
– Какой цилиндр? – не поняла я, почему-то подумав, что речь о каком-то механизме.
– Тот, из которого фокусник будет кролика доставать! – взволнованно объяснила подруга. – Только не говори мне, что кролика вовсе не будет, я жутко разочаруюсь!
Мальцы поддержали мамашу, скандируя:
– Клолик! Клолик!
– Крорик! Крорик!
– Обойдетесь и без клорика, тьфу, кролика, – строго прикрикнула я на горлопанов. – Посмотрите лучше, какая тетя красивая! Ой, а какая у дяди пила блестящая…
– О, он сейчас блестящей пилой красивую тетю распиливать будет! – обрадовалась Ирка, устраиваясь поудобнее.
– Как блевно? – уточнил Манюня, проявляя похвальный интерес к технологическому процессу.
– Да она и есть бревно бревном, запомни, сынок, у таких красивых куколок голова всегда цельнодеревянная, – явно с прицелом на будущее просветила мамаша потомка.
– Ирка, из тебя получится жуткая свекровь, – пробормотала я.
– На заре ты ее не пили! – замурлыкала эта страшная женщина на мотив старинного романса. – На заре она сладко так спит…
Иллюзионист тем временем засунул безропотную деву в изящный лакированный гробик и зажигательно располовинил его бензопилой – только искры полетели.
Публика восторженно взвыла.
Очевидно, в зале собралось немало потенциальных и действующих жутких свекровей, а также мужиков, которых регулярно пилили их дамы, за что они втайне жаждали симметрично отомстить.
Потом фокусник поймал клоуна, который успел всех утомить своими ужимками, и в четыре руки с ассистенткой,
– Ничего нового! – перекрикивая апплодисменты, прокомментировала Ирка. – Все эти трюки стары как античный мир и лично меня совершенно не удивляют, а жаль!
Право, не стоило ей этого говорить.
«Бойтесь своих желаний, ибо они могут сбыться», – говаривали древние китайцы, намекая на ситуации вроде нашей.
– А теперь, дорогие друзья, я продемонстрирую вам чудо чтения мыслей, и поможет мне в этом кто-то из почтенной публики! – провозгласил Питер Бург и вновь снял каскетку.
Фокусник повертел свой головной убор в руках, показывая почтенной публике, что он пуст, и запустил руку в черные фетровые глубины, утонув в них неожиданно глубоко – по плечо. Пару раз дернулся, как будто сопротивляясь тому, что рывками тянуло его в бездонную шляпу, и наконец с победным «Вуаля!» извлек на свет извивающегося белого зверька.
– Это же не кролик! – недоверчиво щурясь, возмутилась моя подружка. – Это же… Ой!
– Это клы-ы-ы-ыса! – восторженно взвыл ребенок рядом со мной.
В отличие от самой Ирки ее детки грызунов не боялись. Бояться надо было их самих – неугомонных юных монстров.
– Спокойствие, только спокойствие, это всего лишь маленький зверек, который не будет контактировать со зрителями! – встревоженно глядя на бледнеющую подругу, зачастила я.
Ага, как же!
– Дабы никто не обвинил меня в предвзятости, участника следующего номера выберет Лариска! – объявил Питер Бург, гад такой, и разжал пальцы, выпуская свою крысу Ларису на волю.
И это подлое и мерзкое голохвостое существо, как будто почувствовав, кто ему тут будет особенно бурно не рад, зловеще пошевелив усами, устремилось прямо к Ирке!
Ну, что сказать?
Представители разных видов искусств во все времена активно разрабатывали тему встречи. Но ни «Прибытие поезда» братьев Люмьер, ни «Ходоки у Ленина» Владимира Серова, ни даже «Торжественная встреча фельдмаршала А. В. Суворова в Милане в апреле 1799 года» Адольфа Иосифовича Шарлеманя и рядом не стояли с перформансом Ирины Максимовой и бесфамильной крысы Ларисы!
– Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень! – ошеломленно прокомментировал мой внутренний голос.
Но и бессмертные пушкинские строки были бессильны передать экспрессию этой встречи.
Неотрывно глядя на приближающуюся крысу, Ирка вскочила и замерла столбом.
Лариска, напротив, ускорилась, разбежалась и прыгнула.
– Стоять! – заорала я.
Не крысе – Ирке.
Мне было ясно: если подружка отомрет и побежит, будет сеанс массового травматизма. Проход узкий, сплошь заставленный ногами, а в Ирке больше ста кило живого веса, и помчит она, как раненый слон, не разбирая дороги и не видя преград.