Бой на Калиновом мосту
Шрифт:
И всё-таки родник поэзии поистине неиссякаем. Только за минувшие двести лет радетелями русского слова собраны тысячи сказок, напечатаны сотни сборников. «У нас неисчерпаемые запасы фольклорного материала, — ещё в 1938 году писал в газете «Правда» Алексеи Николаевич Толстой. — Часть его, будучи опубликована в разных старых изданиях, представляет теперь библиографическую редкость. Другая часть… лежит неопубликованной в архивах. И, наконец, третья состоит из огромного количества новых записей… Все эти фонды… недоступны не только для широкого, но и среднего читателя. Наша обязанность собрать эти фонды… и вернуть народу его сокровища».
«Бой на калиновом мосту» — попытка представить развитие русской героической сказки на материалах лучших (и то далеко не всех) сказочных сборников, книга, представляемая на читательский суд, — всего лишь малая крупица народного эпоса — полная антология заняла бы десятки томов!
Отрадно сознавать, что этой книге дает жизнь именно Ленинград, колыбель революции, где впервые в истории человечества
…Во все времена сказка была тесно переплетена с явью. «Фантастические представления взяты из действительности, а самые верные представления о действительности по необходимости оживляются дыханием фантазии», — писал В. И. Ленин. С ранних лет увлекался он сказками Пушкина, Ершова и, конечно же, народными. Ленинские слова: «У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству революция, — чтобы создать действительно могучую и обильную Русь», — всегда будут актуальными.
Сказка не стареет.
Егор ИСАЕВ,
лауреат Ленинской премии
ЛЕКАРСТВО ОТ ЗАДУМЧИВОСТИ И БЕССОННИЦЫ (1786)
1. СКАЗКА О ИВАНУШКЕ-ДУРАЧКЕ
Был-жил старик, у него было три сына: двое умных, а третий дурак, которого называли Иванушкою-дурачком. Он никакой другой работы не делал, как только пас у отца скотину.
Старик был колдун и перед смертью своей приказывал всем своим сыновьям ходить каждую ночь к нему на могилу по очереди.
Когда же он умер, то по жеребью досталось на первую ночь идти большому брату. Он знал, что отец его был колдун, то и боялся идти к нему на могилу, почему начал нанимать меньшого своего брата Иванушку-дурачка, чтоб сходил вместо его. Иванушка-дурачок спросил его: «Что ты мне за то дашь, ежели я за тебя приду к отцу на могилу?» Тот ему обещал дать старые онучи; а дурак на то с великою охотой согласился, и, взяв с собой хлеба, пошел к отцу своему на могилу, и, пришедши туда, лег на нее. В самую полночь вдруг камень с могилы свалился, да и могила раскрылась, а оттуда вышел старик, отец Иванушки-дурачка, и спросил: «Который сын пришел ко мне сию ночь?» Дурак отвечал: «Я, батюшка, пришел, большой твой сын Фома». Старик на то ему сказал: «Спасибо, что ты пришел, и за то надобно тебя наградить». Лишь только что старик, вымолвил сии слова, вдруг крикнул громким голосом своим: «Гей, Сивка-бурка, вешняя ковурка, стань передо мной, как лист перед травой». Конь его бежит, ажно земля дрожит, из ушей дым столбом, из ноздрей пламя пышет. Старик тому коню в ушко влез, напился, наелся, а из другого вылез, и стал такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать, ни в сказке сказать.
Тут сказал он своему сыну Иванушке-Дурачку: «Возьми, мой любезный сын, этого коня себе, он тебе пригодится». Потом, оборотись к коню, сказал: «Конь ты мой добрый, Сивка-бурка, послужи ты моему сыну верою и правдою так, как мне служил». Потом влез опять коню в ушко, разрядился, а в другое вылез, стал опять по-прежнему и отпустил коня. Как скоро петухи пропели, старик упал в могилу, а Иванушка-дурачок положил на неё камень и пошел домой, лег спать в печку, потому что он всегда в ней спал. Поутру вставши, большой брат его спросил: «Что, дурак, привиделось тебе на отцовой могиле?» — «Ничего, — отвечал он, — я как пришел на могилу, и лег на ней спать, и проспал до самого рассвета».
На другую ночь досталось по жеребью идти к отцу на могилу середнему брату, и тот так же был труслив, как и большой, начал равно нанимать дурака, чтоб сходил вместо его к отцу на могилу, и обещал ему за то дать старые лапти. Дурак был доволен и лаптями, взял хлеба, и пошел на могилу, и лег на нее, как и прежде. В полночь могила раскрылась, и старик из неё опять вышел и спросил, который сын к нему пришел. Дурак сказал, что средний. Тогда старик опять крикнул громким голосом: «Гей, Сивка-бурка, вешняя ковурка, стань передо мной, как лист
На третью ночь пришла очередь Иванушке-дурачку идти к отцу на могилу, он, дождавши обыкновенного часа, пошел туда, взяв с собою хлеба, и, пришедши на кладбище, лег на отцову могилу.
В самую полночь опять камень с могилы свалился и могила раскрылась, а оттуда вышел старик, его отец, и спросил: «Который сын сию ночь ко мне пришел?» Иванушка-Дурачок ему отвечал: «Я, батюшка, дурак, меньшой твой сын к тебе пришел». Тогда старик крикнул своим громким голосом: «Гей, Сивка-бурка, вешняя ковурка, стань передо мной, как лист перед травой». Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом, а из ноздрей пламя пышет. Старик влез коню в ушко, напился, наелся и нарядился, а из другого ушка вылез, стал такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать, ни в сказке сказать, и сказал своему сыну, Иванушке-дурачку: «Сын мой любезный, возьми себе вместо последнего моего благословения этого коня и владей им так, как я владел, он тебе пригодится». Потом старик влез опять коню в ушко, разрядился и в другое вылез, стал опять по-прежнему и отпустил доброго того коня в чистое поле, в зеленые луга гулять, и когда петухи пропели, старик упал в могилу, а Иванушка-дурачок, наложив на неё камень, пошел домой и лег спать.
Царь той области, именем Гестон, имел у себя дочь, прекрасную Бастру, которую вздумал сочетать браком с достойным её женихом, чего ради начал клич кликать, кто его дочь, прекрасную царевну Бастру, поцелует сидящую в окне и поменяется с нею перстнем (покои же высотою до окна двенадцать венцов), за того обещает дочь свою в супружество отдать, и положен был срок на три месяца. Когда услышали про то в иных землях царевичи и королевичи и все знатные князья и бояры, то съезжалися на срок ко двору царя Гестона. Когда же наступил день, чтоб доставать царевну за двенадцать венцов, то братья Иванушки-дурачка начали сбираться идти смотреть того позорища.[1] Иванушка-дурачок сказал своим братьям: «Братцы, возьмите и меня с собою». Братья его на него закричали; «Куда тебя, дурака, нелегкое несет: сиди-ка лучше дома и лежи в печи». Дурак им сказал: «Дайте мне хоть корзинку, я пойду в лес да грибов вам наберу». Они дали ему корзинку, и пошёл дурак в чистое поле, в зеленые луга, положил корзинку под кустик и крикнул своим громким голосом: «Гей ты, Сивка-бурка, вешняя ковурка, стань передо мной, как лист перед травой». Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом, а из ноздрей пламя пышет, и, прибежав к Иванушке-дурачку, сказал: «Какая служба, какая нужда? Сказывай мне скоро и садись на меня, на доброго коня». — «Ах! ты гой еси, мой добрый конь! — сказал ему Иванушка-дурачок, — Царь наш клич кликал, чтоб поцеловать его дочь, прекрасную Бастру, за двенадцать венцов и перстнями с нею поменяться, то сослужи ты мне эту службу». Вымолвил сии слова, влез он к тому коню в ушко, напился там, наелся и хорошенько нарядился, а в другое вылез и стал такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать, ни в сказке сказать, и сел он на коня, и начал бить коня по крутым бедрам. Конь осержается, от земли отделяется, выше лесу стоячего, ниже облака ходячего, долы и горы хвостом устилает, малые речки меж ног пускает, большие реки переплывает, и так он разъярился, что прекрасную царевну Бастру только за два венца не достал. Тут царь Гестон закричал: «Держи, держи!» Однако не могли Иванушку-дурачка удержать, он ускакал в чистое поле, в зеленые луга, и, как приехал на то место, где на коня сел, то слез с своего доброго коня, потом влез ему в ушко, разрядился, а в другое вылез, стал опять по-прежнему и отпустил своего доброго коня гулять, а сам взял корзинку, пошел в лес и, набрав грибов, принес домой. Братья его, пришедши вскоре после него, начали между собой разговаривать. «Куда, братец, какой сегодня один был молодец, — сказал один другому, — что чуть было царевну не достал». — «Да ведь и я там был», — подхватил речь его Иванушка-дурачок. «Где тебе там, дураку, быть, — сказали ему братья, — лежи в печи да молчи».
Царь Гестон опять начал клич кликать, чтоб съезжалися все цари-царевичи, короли-королевичи, князья и бояра, и когда пришел реченный день, то братья Иванушки-дурачка опять начали собираться идти смотреть того позорища. Дурак стал братьев просить, чтоб его взяли с собою, но они его не взяли и сказали ему на то, как и прежде. Когда же дураковы братья ушли, то Иванушка-дурачок взял корзинку и пошел в чистое поле, в зеленые луга, и положил корзинку под кустик, крикнул громким голосом: «Гей ты, Сивка-бурка, вешняя ковурка, стань передо мной, как лист перед травой».