Бой на вылет

Евтушенко Алексей Анатольевич

Я мог бы взять машину в селе — там, на площади перед магазином и почтой, стояли три-четыре таратайки, скучающие водители которых покуривали рядом, ожидая клиентов. Но не стал. Два километра для человека, у которого затекли ноги сначала в самолете, а потом в автобусе, — не расстояние. Двадцать пять минут крейсерского хода. Много — тридцать. Что до жары, то я всегда её хорошо переносил. Опять же виды. И запах. Чуть подвяленная солнцем трава, виноградники на склонах гор, дорожная пыль, море вдали.

Уже потом, раз за разом анализируя события тех дней и ночей (вернее, одной ночи и одного неполного дня), я неизменно приходил к выводу, что должен был

насторожиться с самого начала. Недорогой, с полным пансионом, частный отель в десяти минутах ходьбы от моря на три четверти пустой в июне месяце. Разве так бывает? Тогда я принял данный факт, как должное. И даже обрадовался — мол, правду говорили, что не много здесь народу отдыхает в это время. Замечательно! А почему так — не наша забота. Хозяйка Марианна, симпатичная дама лет сорока пяти, — мила и предупредительна. Номер на втором этаже трехэтажного здания под красной черепичной крышей — чистый и удобный. Электричество, горячая и холодная вода, интернет — в наличии. Готовят прекрасно, в чем я убедился в первые же полчаса после заселения, угодив как раз к обеду. Бассейн, волейбольная площадка, бильярд, турник, гамаки, кресла-качалки, беседки, чудесные цветы на клумбах, нежный газон, на который хочется немедленно лечь и уже не вставать. Что ещё надо? По мне — полное удовлетворение. Даже слишком. Я ведь работать сюда приехал. Вроде бы. Нет, никаких «вроде бы». Если хочешь или должен (что одно и то же, только не все это понимают) работать, то будешь работать в любых условиях. Хоть зимой в сыром полуподвале, хоть летом в частном отеле рядом с морем. Тут главное с самого начала не жалеть себя, настроиться на труд и соблюдать жесткий график. Я на второй же день установил следующий: подъем, завтрак, пляж и море — до 11 часов. Затем, с перерывом на обед, работа до восемнадцати тридцати. В семь вечера — ужин. А там, как получится. Можно посидеть со стаканом хорошего вина в кресле-качалке, можно побродить по живописным окрестностям: я люблю обследовать местность, в которой прежде не бывал, — никогда не знаешь на какие красоты и неожиданности наткнешься.

Вот на четвёртый день, вечером после ужина, я ее и встретил. В заброшенной воинской части, расположенной у подножия холма, за виноградниками, километрах в полутора от «Приюта Диониса».

На часть наткнулся случайно, гуляя. Обогнул невеликое озерцо, смотрю — грунтовка, по которой явно ездят не чаще раза в месяц, травой почти заросла. Вдоль виноградника идет, в горку, потом явно вниз, но уже не видно, куда именно. Захотелось посмотреть. Пошел. На гребень поднялся и — вот они, железные ворота наполовину открыты, левая створка на одной петле болтается, чуть не падает, а на правой — пятиконечная звезда, вся в лохмотьях от облезшей, некогда красной краски. И КПП с заколоченным крест-накрест досками оконным проёмом.

Девушка стояла спиной ко мне, сразу за воротами. Неподвижно, чуть склонив набок голову, словно прислушиваясь к чему-то. Лёгкое светлое платье, черные волосы и большая холщовая сумка через правое плечо.

Я подошёл ближе и шагнул за ворота.

— Здравствуйте.

Она спокойно обернулась. Припухлые губы, тёмные брови, карие прозрачные глаза. Про такие говорят — орехового цвета. Двадцать два-двадцать три, вряд ли больше.

— Здравствуйте.

— Какое забавное место, — я огляделся. С нарочитым интересом, потому что смотреть мне хотелось на неё.

— Что ж здесь забавного? Это очень печальное место.

— Извините, старая и дурацкая привычка.

— Говорить не то, что думаешь?

— И это тоже. Экая вы… прямая.

— Какая есть. А я вас знаю.

— ?

— Вы — писатель. Живете в отеле у Марианны. И еще вы разговаривали с моим отцом. Он вас водой

поил. Из колодца.

Ага. Девичье лицо, мелькнувшее в окне второго этажа.

— Понятно. Значит, это вас я видел в окне?

Она покраснела. В сочетании с крепким загаром это выглядело прелестно. И волнующе. Тысячу лет не видел краснеющих девушек.

— Меня зовут Дмитрий, — сказал я. — Можно Дима.

— А Митя? — она улыбнулась. Черт возьми, и как это у некоторых получаются такие улыбки, от которых сразу как будто глупеешь? Загадка. Тайна веков, я бы сказал.

— Извольте.

Тьфу, блин. Подсознание шалит, не иначе.

— А я — Ксения, — ее рукопожатие оказалось неожиданно сильным. — Если осмелитесь, можете звать Ксюшей.

— Я похож на труса?

— Не похожи. Иначе вы бы здесь не оказались.

— Э… вы о чем? Тут водятся призраки?

— Не всегда. Только в это новолуние, которое уже сегодня. Да и не призраки вовсе, они живые. Только… — Ксения вздохнула и взяла меня за руку. — Пойдёмте к морю. Там ждать удобнее. А папа скоро подойдёт.

Живые призраки?! Папа?! Кажется, я попал. Куда не знаю, но точно попал. Однако попробуй упрись, когда такая девушка берёт тебя за руку и невообразимо чудесным летним вечером ведет на берег моря. Через заброшенную воинскую часть. Где, между прочим, ни огонька. Да и откуда бы? А солнце-то вот-вот скроется за горами. Уже скрылось. Не знаю, что там в сумке у Ксюши, но хорошо, что в моей есть фонарик, бутылка вина, пластмассовый стакан и швейцарский перочинный нож. Скоротаем вечерок. Вот только папа…

Сквозь трещины в асфальте там и сям пробивалась трава, а кое-где и целые кусты. Мы миновали двухэтажный остов здания без крыши, и в накатывающих с запада густых южных сумерках я успел разглядеть у дверного провала табличку с надписью: «Штаб войсковой части…». Далее неразборчиво. Следом за штабом высился уже трёхэтажный остов. Казарма, не иначе. Интересно, что за часть тут располагалась, и куда делась. Расформировали?

— Отдельный батальон морской пехоты, — сообщила Ксюша. — Их не расформировали. Передислоцировали десять лет назад.

Передислоцировали, надо же какие слова. И она что же, мысли читает? Да ну, ерунда. Дикобразу ясно было, что я думаю об этом. Хотя откуда бы взялся и где нынче тот дикобраз?

Я мог думать о чем угодно. Например, о ней. И даже в первую очередь о ней.

Хорошо. Она просто заметила, как ты повернул голову и прочел табличку. И сделала выводы. Элементарно, Ватсон. Дедукция. Хм. Мало, что красива так ещё и умна?

— То есть, вот так вот все бросили и уехали? — я решил временно оставить вопрос о чтении мыслей.

— Ну почему же? Все, что нужно, с собой забрали. А здания эти, — она махнула рукой, — и так старые уже были. Дряхлые. Еще до войны построены.

— До какой?

Идиотский вопрос. Точно глупею.

— Великой Отечественной. Что здесь было в Гражданскую, я не знаю.

Надо же, она и в истории худо-бедно разбирается. Умеет отличить Великую Отечественную войну от Гражданской. Редкий случай по нашим временам.

На берег моря мы попали через здоровенную прореху в ржавой колючей проволоке, которая опоясывала часть по периметру. Спустились с пригорочка, уселись прямо на теплый, вобравший в себя все солнце прошедшего дня, крупный песок. Я огляделся. Ни людей, ни мусора, который обычно присутствие людей обозначает. Даже пустой пластиковой бутылки — этой неизменной спутницы цивилизации последних десятилетий, не видать. Прямо идеальное место. Там, куда я хожу сейчас, людей не слишком много, это верно, но всё равно раздражает. Люблю безлюдные пляжи. Искупаться, что ли, раз такое дело? Вон какое море — тихое, спокойное, прибой еле шепчет. Сказка.