Бой тигров в долине. Том 1
Шрифт:
– Ах вот даже как! То есть ты хочешь сказать, что Ленар постоянно приводит ее в твой дом? И ты ее принимаешь? Может, она у вас и ночует? Или вообще живет? Ты мне скажи честно, Динара: она не беременна?
Господи, господи, до чего может довести беспокойство материнского сердца! Совсем женщина разум потеряла. Нет, Динара Айратовна отлично все понимает, она сама мать, и у нее тоже есть сын, который далеко, строит газопроводы по всей Сибири и домой приезжает только во время отпуска, и то всего на несколько дней, проездом. Но ей никогда и в голову не приходило беспокоиться о своем мальчике по ТАКИМ поводам.
– Она не беременна и у нас не живет и не ночует, у нее
– И Ленар…
– Да, он познакомился с Наташей у нас. У них очень хорошие отношения, и я не вижу повода тебе беспокоиться.
– А деньги…
Динара решила, что правильнее всего не давать матери Ленара много говорить, чтобы она сама себя не заводила. Надо прерывать ее и говорить самой, успокаивать, объяснять.
– Деньги нужны, – твердо проговорила она. – Очень нужны. Срочно. Девочку надо спасать. Так и объясни Ахату.
В конце концов ей, кажется, удалось убедить свою родственницу. Положив трубку, она прошла в комнату, где на диване лежал накрытый пледом ее муж Рифат Рушанович. Рифат подремывал под тихое журчание «телевизионного» голоса, рассказывающего, какие меры следует предпринимать для профилактики вирусной инфекции.
– Кто-то звонил? – сонным голосом спросил Рифат Рушанович.
– Ты представляешь, оказывается, Ленар позвонил сегодня отцу и попросил денег на адвоката, – возбужденно заговорила Динара Айратовна.
Рифат Рушанович приподнялся и подсунул подушку под спину.
– Что ты говоришь? – оживился он. – И что Ахат? Даст денег?
– Надеюсь, что даст. Я старалась, уговаривала, объясняла, что Наташенька нам как родная и что мы с тобой не верим ни одной минуточки в ее виновность. Не может такая девочка, как она, совершить преступление, да еще такое страшное. Сестру убить! Да как же это можно было такое про нее подумать! Она про сестричку свою всегда с такой любовью говорила, беспокоилась о ней, все хотела, чтобы у нее жизнь сложилась хорошо, удачно. Теперь вся надежда только на этого адвоката, мы-то с тобой уже ничем помочь не можем.
– Это да, – вздохнул Рифат Рушанович, – это ты верно сказала, Дина, нет у нас с тобой никаких возможностей. Мы люди простые, и знакомые у нас с тобой такие же простые, как мы, среди них нет влиятельных людей. Только если деньгами…
– Да я уж думала, – согласно кивнула Динара Айратовна, – посмотрела, сколько у нас есть, посчитала – нет, не хватит на адвоката. Всё, что мы можем, – это верить, надеяться и помогать Ленару не падать духом. Хорошо бы Ахат не отказал, дал бы денег. Как ты думаешь, долго будет перевод идти?
– Ну что ты, – рассмеялся муж, – теперь это моментально делается, через компьютерные системы. Ты деньги в Казани в банке отдаешь, а через час их уже можно получить в Москве. Это-то как раз не проблема. Только бы не отказал.
– Да, – тихо повторила следом за ним Динара Айратовна, – только бы не отказал.
Виталий Кирган клял себя последними словами за то, что не удосужился еще до подписания соглашения с Ленаром Габитовым узнать фамилию следователя. Если бы догадался спросить заранее, то и соглашения бы не было. А теперь отступать поздно, документ подписан, деньги внесены в кассу. Надежда Игоревна Рыженко… век бы ее не видеть.
Усиление было объявлено на эти каникулы такое, что застать следователя Рыженко в служебном кабинете проблемы не представляло. Она была почти такой же, какой Кирган видел ее в последний раз, год назад, только еще более суровой и немногословной. Когда она подняла голову и посмотрела на Виталия, в глазах ее полыхнула ненависть и что-то еще, чего адвокат в тот момент расшифровать не сумел. Она молча изучила ордер, который Кирган положил перед ней на стол, и произнесла:
– И что? До конца каникул вы в СИЗО все равно не попадете. А без заявления подследственной я не могу предоставить вам дело для ознакомления. Вы не хуже меня порядки знаете. Получите от нее заявление – тогда и поговорим. Зачем вы сейчас-то пришли?
– Мне нужно разрешение на встречу с Аверкиной в следственном изоляторе, – сдержанно ответил Кирган, стараясь не смотреть на нее. – Тогда я поеду в изолятор в понедельник прямо с утра, пока есть свободные допросные, и если получу от подследственной заявление, то смогу еще до обеда начать знакомиться с делом. Не хочется время терять.
Рыженко молчала, сосредоточенно читая какой-то документ и всем своим видом показывая, что настырный адвокат отвлекает ее от важного дела.
– Вы же знаете, – снова заговорил Кирган, выдержав небольшую паузу, – если к девяти не приехать в изолятор, то все допросные потом будут заняты, и придется ждать неизвестно сколько, пока какое-нибудь помещение не освободится. А потом они скажут, что у них не хватает людей, и придется ждать, пока подследственного приведут из камеры. А там окажется, что уже без двадцати пять и никакого посещения не будет. Не хочу рисковать. Можно получить разрешение на встречу прямо сейчас?
Следователь подняла глаза и в упор посмотрела на Киргана. В прошлом году она выглядела куда хуже, лицо было опухшим, с черными кругами вокруг ввалившихся глаз, и голос был сухим и надтреснутым. Теперь перед ним сидела женщина-скала, массивная, наглухо закрытая официальным мундиром, непробиваемая, жестокая и хладнокровная. Ему стало не по себе.
– Что, собираетесь опять мне дело развалить, господин адвокат? – В ее голосе не было злости, в нем звучали только холод и презрение.
И ненависть. Та самая ненависть, которую за последний год Виталий Николаевич научился так хорошо различать и чувствовать, которой он боялся и от которой страшно мерз.
– Не выйдет, даже не пытайтесь, – продолжала она. – Все улики налицо, посмотрите дело – сами все увидите. – И снова уткнулась в документы.
И все-таки Виталий Николаевич в конце концов добился своего, хоть и не без труда. Теперь в понедельник, 10 января, он сможет увидеть подследственную и получить от нее заявление о том, что она доверяет ему осуществление защиты по уголовному делу. Потом он у следователя ознакомится с материалами, касающимися его подзащитной, и на следующий день снова встретится с ней и подробно побеседует по каждому пункту. А если повезет, не будет «пробок», материалов в деле окажется не так уж много и при этом после обеда в изоляторе найдется свободная «допросная», то, вполне возможно, он сумеет второй раз переговорить с подзащитной прямо в понедельник, во второй половине дня. Такие удачи случаются редко, но ведь случаются же!