Бой тигров в долине. Том 1
Шрифт:
– Я решил попробовать, как вы и советовали, – объяснил Вячеслав. – И вы знаете, мне так понравилось! Почему я раньше его не оценил? Это же восхитительный напиток. Я его распробовал и теперь больше ничего другого пить не могу.
Семенов перехватил слегка удивленный и насмешливый взгляд Забродина в сторону своего помощника. И что они все время переглядываются? Семенов давно заметил эту игру глазами, то Суханов на Юлию зыркнет, то она на него, то Владимир Григорьевич их обоих разглядывает, да так внимательно, что, кажется, и доклад Семенова не слушает. Ладно, не его это дело, пусть как хотят…
Он начал доклад, который то и дело прерывался странными фразами присутствующих о каких-то красных и синих баллах.
– Мать и дочь, – говорил он, твердо памятуя о требовании заказчика не напрягать его именами и фамилиями. – Наследство получила мать…
История была простая и в то же время чудовищная. Мать, дочь и внук живут втроем в однокомнатной квартире, мужа у дочери нет. Мальчик, внук наследницы, занимается спортом, дочь мечтает сделать из него олимпийского чемпиона, но на это нужны серьезные деньги, потому что тренеров надо искать в Европе, а следовательно, нужно там жить, в России пока нет хорошей тренерской школы по этому виду спорта. Мать, наследница, – бывший хирург, спасшая множество жизней, и думает, что наследство ей оставил кто-то из спасенных ею больных, поэтому ничего не выясняет. Она категорически против спорта высоких достижений, ибо как врач очень хорошо знает, чем это заканчивается: человек в молодом возрасте остается с кучей болезней, инвалидностью и без профессии в руках. Она хотела положить деньги на книжку до совершеннолетия внука. Дочь с таким решением не согласна, она требовала деньги на то, чтобы готовить сына к олимпийским победам за границей, но мать все равно сделала по-своему и деньги положила на счет в банке, сказав, что отдаст их внуку только тогда, когда он станет взрослым. Возник длительный и тяжелый конфликт, в результате которого мать не выдержала, собрала вещи и уехала жить на дачу. Да и немудрено, в такой маленькой квартирке при таком серьезном конфликте ужиться трудно.
Кончилось все ужасно. Одержимая своей идеей фикс, дочь наняла рабочих на стройке в том же поселке, где находилась дача. Рабочие оказались непритязательными и не сильно чистоплотными, за очень скромное вознаграждение они взялись за дело, ночью ворвались на дачу, где спала мать, и задушили ее подушкой. Забрали все ценное, что смогли найти, – таково было одно из условий соглашения. Милиция нашла их практически мгновенно, к вечеру того же дня. Рабочие долго упираться не стали, дали показания на заказчицу – дочь потерпевшей, которую тут же и арестовали.
– То есть она сидит? – уточнил Суханов, не отрываясь от записей.
– Как миленькая, – подтвердил Валентин. – И показания дает. Знаете, есть такие люди, которые если начнут признаваться, то их вообще не остановишь. Вот эта дамочка как раз из таких.
– Надо же, Владимир Григорьевич, – Суханов повернулся в сторону шефа, – вы как в воду глядели. Помните, мы с вами обсуждали этот вопрос, и вы сказали, что этим все и кончится. И, как всегда, оказались правы.
Забродин загадочно усмехнулся, а вот обычно сдержанная и спокойная Юлия при этих словах резко вздернула брови.
– То есть? – произнесла она, и Семенов страшно удивился: в первый раз за все время эта женщина заговорила по собственной инициативе. Обычно дождаться от нее каких-то слов можно было, только задав ей прямой вопрос.
– Ты не в курсе, Юля, – в голосе Вячеслава улавливалось едва заметное торжество, – мы это обсуждали с Владимиром Григорьевичем без тебя.
Снова перестрелка взглядами, и снова сдержанная ухмылка заказчика и пылающий огонь в глазах красавицы Юлии. И что они могли обсуждать? Они же не могли заранее знать, что женщина убьет свою мать, о таком даже помыслить невозможно. И почему это вызывает у них не ужас и отвращение, а усмешки? Не могли же они предвидеть это убийство? Или могли? Черт, куда он
Семенов ушел, и шеф начал обсуждение. Обсуждение в этот раз получилось коротким, потому что особых споров убийство не вызывало и вызвать не могло: никто не станет утверждать, что женщину, убившую собственную мать из-за денег, можно хоть чем-то оправдать. Поступила она однозначно плохо, Славик Суханов высказал свое мнение, Юлия с ним согласилась, а Забродин, как обычно, усмехнувшись, решение утвердил.
– Ладно, отдыхайте до понедельника, – сказал он, одеваясь в прихожей. – Закройте тут все. И свет не забудьте выключить.
Юлия с трудом сдержалась, чтобы не выдать себя. Можно подумать, без его указания никто не догадается закрыть дверь номера, предварительно выключив свет. Да его вообще можно не выключать – все равно, как только они покинут отель, в номер прибежит горничная убираться. Есть у Владимира Григорьевича такая привычка: руководить всем и по каждой мелочи, как будто все кругом идиоты и ничего не соображают. Но надо держать лицо, надо быть милой и покладистой. Она не может, не имеет права рисковать потерей этой работы.
А для опасений у тридцатипятилетней красавицы Юлии Николаевны Шляго основания есть, да еще какие! В свое время она работала в серьезной фирме с серьезными людьми и повела себя неосмотрительно: высказывала свое мнение, подкрепленное образованием и имеющимися знаниями, посмела ослушаться руководителя и принять собственное решение, которое потом оказалось очень правильным и удачным. Но руководитель ей этого не простил. Ее уволили. Юлия поняла, что есть правила игры в большом бизнесе, который делают мужчины, и женщин, имеющих собственное мнение и принимающих решения, в этом бизнесе не терпят. Одно дело, когда бизнес твой, тогда ты имеешь право на все наравне с мужчинами, но если ты наемный работник, то соблюдай правила.
С тех пор она стала очень осторожной. Попав на должность личного помощника Забродина, пообещала себе, что будет этим местом дорожить, и не высказывала никаких суждений, стараясь быть не более чем идеальным исполнителем, не совалась с мнениями и оценками, даже если ей что-то откровенно не нравилось. Она ничего ни с кем не обсуждала и ничего никому не рассказывала. Конечно, Юлия Шляго знала, что в компании Забродина ее ненавидят, потому что она ни с кем не дружит, ни с кем не водится и ни с кем ни о ком не сплетничает. Знала и то, что Забродин ее за это очень ценит, а с тем, что сотрудники за ее спиной постоянно говорят о ней гадости, придется смириться. Она будет терпеть, потому что держится за место и точно знает, что, если у нее возникнет с кем-нибудь открытый конфликт, шеф ее сразу уволит, такая у него политика.
И выключать свет в помещениях «президентского» люкса придется, разумеется, тоже ей, Юлии. Труд невелик, но зато расставляет все по своим местам: Вячеслав Суханов – старший помощник, а она – рангом ниже. Хотя все это весьма и весьма условно, потому что должности обоих именуются одинаково и зарплата у обоих тоже одинаковая, во всяком случае, сам Забродин не упускает случая лишний раз напомнить об этом. Хотя, возможно, это и неправда, но узнать точно невозможно: в больших корпорациях никто никогда точно не знает, сколько получает коллега, сидящий за соседним столом. Не принято такие вещи обсуждать. Финансовые условия трудового договора – коммерческая тайна. Но Славик работает у Забродина уже десять лет, если не больше, а Юлия пришла только четыре года назад, и как-то так сложилось с самого начала, что именно он вводил новую сотрудницу в курс дела, все ей объяснял и показывал, со всеми знакомил и естественным образом занял позицию «старшего». Юлия Николаевна не протестовала, ей было все равно, только бы не уволили, только бы не лишиться высокой зарплаты.