Боярский Сын. Рождение
Шрифт:
Софья не спала. Она лежала на спине и восхищенными глазами рассматривала плывущие тени. Воистину, для детей мир гораздо более удивителен, чем для взрослого, с возрастом мы теряем эту удивительную способность — удивляться окружающему нас миру.
— Волчонок. — Тихо позвал я Софью, стоя у изголовья кроватки.
Клубок одеял взорвался, и на меня прыгнула черноволосая молния. Софья схватила меня за шею маленькими ручками и прошептала, прижимаясь:
— Братик…
Я отнес её на широкий подоконник, сел сам и посадил её к себе на колени.
— Я уже обиделась. —
— Не обижайся, волчонок, но мне действительно нужно ехать учиться, чтобы мы смогли потом хорошо жить. — Я нежно погладил по волосам младшую сестру.
— А почему ты не хочешь учиться в Искитиме или Новосибирске?
— Я не «не хочу», а «не могу», целителей учат только в Петербурге или в Москве. Деда советует ехать в Петербург. Но я буду приезжать постоянно, как только смогу, каждые каникулы я буду приезжать к нам сюда, если меня будут отпускать.
— Обещаешь?
— Конечно, волчонок.
— Останешься со мной ночевать сегодня? Ты же завтра уедешь и до Новогодних праздников я тебя не увижу…
— Конечно, Софушка.
Я отнес её на кровать, укутал в одеяло и лег рядом. Очень быстро её дыхание выровнялось и стало понятно, что она уснула. А я всё лежал и смотрел на пляшущие по стенам детской спальни сказочные тени и думал о том, что завтра я отправлюсь в Санкт — Петербург. Такой родной, и такой чужой…
* * *
Утром меня разбудили первые лучи солнца, встающего из-за хвойного леса. Я быстро вскочил, тихо выскользнул из своей комнаты и быстрым шагом отправился в свою комнату — сегодня у нас была последняя тренировка с Василием Ивановичем перед моим отъездом.
Спустившись с крыльца усадьбы, я уже привычно подхватил два ведра с порошковой краской — белой и синей — и пошел к качелям Софьи. Краску мы использовали для деревянных муляжей оружия, лезвия которых вываливали в порошковой краске, и при ударе на теле оставались следы каждого попадания. Тренировки были абсолютно разными — с использованием всего доступного арсенала Одаренных, с использованием только одной конкретной стихии, либо вообще без использования Источника — выезжая только на повышенных физических способностях Одаренных.
Сегодня на утро Василий Иванович планировал несколько спаррингов, без пробежек, гирь и работы с собственным весом. Как он сказал прошлым утром: «Пришло время для финальной экзекуции!» И улыбался он при этом как-то плотоядно…
— Ты почти опоздал. — Раздался голос из кроны старого дуба, в тени которого стояли детские качели.
— Но не опоздал же. Белый или синий? — Это уже стало привычным вместо «Доброго утра!».
— Сегодня выбирай ты. Мне лень. — Конев так и не спрыгнул с ветки, было видно лишь болтающуюся ногу.
— Опять всю ночь провел с Анной, тебе, Василий Иванович, не лень, ты просто не выспался. От того и все проблемы. А молодость-то уже прошла, ты уже вступил в тот возраст, когда стоит не то что о детях думать, а внуков требовать начинать… — Я просто не мог упустить шанс «культурно» подколоть бывшего Коневского.
Вот тут Конев, даже уставший и ленивый, не смог стерпеть и спрыгнул с дуба.
— Что я тебе говорил на тему того, кого стоит злить, а кого — нет? — Глаза Василия Ивановича хищно прищурились, на губах появилась легкая ухмылка профессионального душегуба.
Если бы он носил усы и обладал хвостом, я просто уверен, он бы у него сейчас бился по сторонам, словно у барса перед атакой. Именно этого хищника и напоминал Конев — большого снежного кота, мягко и неслышно ступающего, обладающего короткими, но острыми когтями и безумно крепкой хваткой.
— Ладно, салага, поступим так. Если ты три раза успеешь коснуться меня, пока я не нарисую на тебе узор из десяти порезов, то будем считать, что минимальную программу ты освоил удовлетворительно. На том и порешим, количество клинков, как и тип, выбирай сам.
Он забрал у меня ведро с белой краской и пошел к расстеленному на земле тенту. На нем были разложены все клинки, с которыми тренировался сам Конев, и навыки владения которыми он передавал мне почти полный год: кинжалы, стилеты, индийские катары, мизерекордия, габона, чора, кукри, чинкуэда, гладиусы…
Сам Конев взял пару индийских катар, перед этим заткнув за пояс мизерекордию с широкой крестовой гардой и один из трехгранных стилетов.
Я взял пару непальских кукри, один обоюдоострый нож кинжального вида с девятисантиметровым клинком без гарды, мизерекордию — сестру той, что взял себе Василий Иванович. Четыре клинка — это минимальный набор того, что должен иметь при себе в бою человек, который сражается как Конев. И без разницы, что это — тайная операция войсковой разведки, открытое сражение или дуэль между благородными. Рубка не дуэль, в рубке учат максимально быстро устранить стоящую перед тобой угрозу, а не крутить финты перед противником.
— Полный контакт. — Сказал Конев и растворился голубоватой дымкой.
Один из его излюбленных арканов — «Шаг Тени» — благодаря узловой технике и лучу Воздуха в своей звезде, с Коневым нужно было всегда знать — он всегда готов резко уйти с линии атаки или же наоборот напасть с помощью этого аркана. «Шаг Тени» позволял перемещаться по прямым в радиусе от одного до ста метров в зависимости от количества УЕР и ступени Контроля Источника Одаренного, который применил этот аркан. Если объёмом Источника Конев не мог похвастаться, то уж в Контроле он давно превзошел ступень Магистра.
Единственное, что я успел сделать, так это совершить простой прямой рывок, используя тот же Воздух в своём Источнике.
На развороте я увидел росчерк покрытого белой краской катара по диагонали того места, где ещё мгновение назад была моя спина. Новый рывок вперед и почти параллельно земле, используя всё тот же Воздух, одновременно открывая маленькую трещину под тем местом, где, как я думал, стояла нога Конева. Задумка частично удалась: проскальзывая почти по земле, я лезвием кукри прошелся по внешней стороне икры Конева, и при этом получил три укола индийскими катарами: один в шею, два в спину.