Боярышня Дуняша
Шрифт:
противоположной стене от окна возникли массивные стеллажи для хранения посуды, разбавленные горшками с цветами.
Дуня даже кивнула, подумав, что заставленные посудой стеллажи избавят помещение от эха
и внесут львиную долю уюта.
Она перевела взгляд на длиннющий стол и сразу же захотелось отскоблить его и покрыть
защитным маслом. Это же цельный кусок какого-то гигантского дерева, а его нещадно заляпали
и исцарапали! Еле удержалась от ворчания по этому поводу,
подоконники. Любой дизайнер впал бы в экстаз при виде их и разочарованно застонал, потому
что располагались они слишком высоко от пола.
И всё же Дуня представила на этих подоконниках подносы с посаженной зеленью и решила, что это будет отличным цветовым акцентом. В голове быстро проскочили варианты
выращиваемой зелени и мысль зафиксировала не укроп или давший зелень лучок, а
пророщенную пшеничку.
Дуня нахмурилась, недовольная тем, что споткнулась на пшенице, но мысли уже понеслись
вскачь в новом направлении. Вспомнилось вдруг, что из пророщенной пшеницы и вареного
риса делают леденцовую массу. Она это видела в роликах китаянок и кореянок. И ведь ничего
сложного! Смешивается измельченная пророщенная пшеничка с отварным рисом в воде, отжимается и полученная мутноватая водичка уваривается до густоты. Полученная масса
должна быть сладкой и тягучей. Очень хотелось проверить сладость этой массы, но не
довелось.
— Дуняша, что ты застыла? — вырвала её из размышлений Аграфена. — Проходи, осмотрись. Здесь тебе творить! — вновь засияла улыбкой родственница. — Мы с сёстрами
посовещались и решили, что лики святых тебе нельзя писать. Всё же ты даже не послушница, а
вот орнаментум из цветов…
Дуня свела брови, соображая, что Аграфена использовала латинское слово, говоря об
орнаменте. Монахиня заметила её усилия и попыталась объяснить, что такое орнамент.
— Я знаю, что это, но откуда ты…
— А, — не дослушав, махнула она рукой, — нас с сестрой в детстве многому учили.
Родители думали выдать нас за нарочитых мужей, да только вятшие берут жен по себе.
Аграфена задорно улыбнулась и махнула пухлой ладошкой, отсылая прочь чаяния из
детства. Дуня понимающе кивнула, соглашаясь, что жизнь складывается совсем не так, как
мечтается ребенком.
— Зато здесь пригодилось нам с Анастасией знание языков и умение читать иноземные
книги. Я тебе потом как-нибудь расскажу о нашей семье, если захочешь. Сейчас важно
определиться с росписью, — Аграфена обвела рукой помещение и вопросительно посмотрела
на Дуню. Девочка встрепенулась.
— Я сегодня же изображу на бумаге, какой вижу трапезную, и только получив
одобрение,приступлю
— Видишь?
— Угу, я как вошла, то сразу увидела её такой, какой она должна быть.
— Хм, надо же!.. — Аграфена забавно округлила рот и прижала руки к груди.
Дуня смутилась, сообразив, что её слова можно воспринять, как заявку на общение с
высшими силами, а не элементарное озарение художника, которое можно поменять в
соответствие с пожеланием заказчика. И заторопилась перескочить на деловой лад:
— Только мне потребуется большой белый лист бумаги, а потом краски для росписи стен. Я
с собой ничего не привезла… мы ж недавно горели…
— Насчет бумаги и красок не беспокойся, — всплеснула руками Аграфена, — а сейчас тебе
свинцовую палочку дать? Или угольком обойдешься?
— Эскиз я сделаю восковыми палочками, — пояснила Дуняша. — Только у меня не все
цвета есть, но думаю, что их достаточно. Всё же здесь не княжеский терем, и яркостью, как и
богатством, кичиться неуместно.
Это был самый спорный момент. Дуне нравилось сочетать спокойные цвета или
использовать всего один-два цвета, но со множеством их оттенков. Душа бунтовала против
пестроты и ярких красок, но именно насыщенный цветом рисунок считался дорогим и
красивым.
Аграфена внимательно слушала и пусть с небольшим сомнением, но покивала, выражая
согласие и Дуня немного успокоилась.
Она залпом допила молоко и,оживившись, начала рассказывать о том, что задумала.
Дуняша быстро перебегала от одной стены к другой, размахивала руками, показывая
масштаб росписи или размер стеллажей, а также же успевая делать вид, что несёт гору посуды
издалека, чтобы расставить её на стол. Вышедшие из кухни монахини улыбались, наблюдая за
ней, а в их глазах появилось мечтательное выражение.
Для многих из них монастырь стал спасением, но женщин угнетало обилие камня и иногда
им казалось, что он студит не только тело, но и душу. Поэтому они были бы рады, если бы
маленькой боярышне удалось сделать обстановку более тёплой и жилой.
Аграфена оказалась благодарным слушателем и вовремя ахала, кивала или задавала
уточняющие вопросы.
— Неужто сделаешь всё, что сказала? — с надеждой спросила она.
— Коли помощники будут, то почему бы и нет?
— А кто тебе надобен?
Дуня объяснила, что ей необходимы леса, чтобы добраться до верхней части стены, а потом
показала на великолепную столешницу и начала объяснять, что полки должны быть столь же