Боясь нас

Рейд Б. Б.

— Ебать, — он встал с кровати и потянулся ко мне, но я отступила. От мысли о его руках у меня по коже побежали мурашки. — Шелдон, это было…

— Ошибкой? Я знаю. Ты написал ей это после того, как она отправила тебе множество сообщений, просто умоляя дать тебе больше твоего члена.

— Это было только один раз. После этого я ей отказал.

— Что это должно значить для меня? Этого никогда не должно было произойти.

— Но это не то, что ты думаешь.

— А разве так бывает? Этого не было ни с Джессикой Стэнтон, ни с Кейси Уитмор, ни с Бриттани Андерсон. Как думаешь,

насколько я сильна, Кинан? Или ты просто считаешь меня такой дурой? Нет, не отвечай. Я дура, но более того — с меня хватит.

— Не делай этого, Шелли, — он умолял и умолял, но я ничего этого не слышала. — Не уходи снова.

— Кинан, я не ухожу. Я закрываю дверь. А теперь, пожалуйста, уйди.

— Я не уйду, Шелли, и ты тоже.

— Я больше не могу быть с тобой, Кинан. Я не могу конкурировать с твоими демонами. Они поглощают тебя. Я так тебя ненавижу, что если бы ты умер прямо сейчас, мне было бы все равно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

КИНАН

Тяжесть на моей спине разбудила меня, и когда я открыл глаза и повернул голову, то увидел собственное отражение, смотрящее на меня.

— Кинан. Вставай.

— Принцесса? Почему ты встала с постели?

— Я рисовала.

— О, нет, — услышал я ворчание Шелдон из-под моей руки. Где-то посреди ночи я прижал ее спину к себе спереди. Мы оба были совершенно обнажены под одеялом, поэтому выбраться из постели с Кеннеди не представлялось возможным. Особенно с моим утренним стояком, который сейчас был заключен между бедрами Шелдон.

— Что такое? — спросил я Шелдон, указывая на Кен.

— Каждое утро она встает с постели и находит способ сделать мое утро долгим. Твоя дочь - криминальный авторитет.

— Понятно… — я снова повернулся к Кеннеди, которая в данный момент играла с моими волосами. — Кеннеди, можешь подождать нас в своей комнате, пожалуйста?

— Кинан, пойдем сейчас и посмотришь, что я сделала, — она надулась.

Не знаю, как она это делала, но вот так я сдался. Я не мог позволить моей маленькой девочке быть несчастной, не так ли? Я бы убил любого, кто попытался бы расстроить ее, поэтому мне самому придется жить по этому принципу.

Я обернул простыню вокруг талии, стараясь скрыть стояк, и взял ее за руку. Я чувствовал на себе взгляд Шелдон и слышал ее смех прямо перед тем, как закрыть дверь спальни.

— Показывай дорогу.

Я последовал за ней и вошел в гостиную. Сначала я этого не заметил, но мое внимание привлек слабый красный цвет на стене, нанесенный одним из маркеров, которыми я рисовал. Она подбежала к месту и указала пальцем, на ее лице отразилось волнение. Это был всего лишь набор линий и форм, но для меня это было величайшее творение в мире. Не говоря уже о залоге, который я не верну.

— Симпатично? — она спросила.

— Это красиво.

Я долго и усердно думал об этом, прежде чем спросить:

— А что это?

— Мама… я… ты.

Внезапный вздох переключил мое внимание с Кеннеди и ее стены с произведениями искусства на ее испуганную мать, стоящую позади меня в моей классической рубашке. Она выглядела готовой упасть в обморок. Я преодолел небольшое

расстояние между нами и притянул ее к своей груди за шею.

— Тебя это пугает? — прошептал я ей в шею. Она кивнула, но промолчала. Кеннеди потянула простыню, обернутую вокруг моей талии.

— Маме грустно?

Я подхватил ее и освободил место между нами. Она погладила голову матери, а затем нахмурилась, когда та не подняла взгляд. Когда ее губы начали дрожать, я почувствовал, что мое раздражение возросло.

— Нет, детка. Она не грустит. Не так ли, мамочка?

Предупреждение в моем тоне наконец убедило ее поднять голову, тихо плача, прижимаясь к моей груди. Она ярко улыбнулась Кеннеди, и хотя это было вынужденно, казалось, ребенка это успокоило.

— Ты голодна? — Шелдон перевела на меня заплаканный взгляд и только спустя секунду неохотно кивнула. — А что насчет тебя, мини-я?

— Кинан, — отругала Шелдон. Ссылка на то, что Кеннеди принадлежит мне, проскользнула мимо ее внимания, поэтому я проигнорировал предупреждение Шелдон и поставил Кеннеди на ноги.

— Я хочу хлопья.

— Хлопья, да? Какие тебе нравится?

Она перечисляла целый список хлопьев достаточно долго, чтобы включить все хлопья в мире, но почему-то так и не упомянула ни одного вкуса, которые были у меня.

— Как насчет блинов?

— Да, пожалуйста, и хлопья тоже?

Я обратился к Шелдон за помощью, но она только пожала плечами и сказала:

— Это одни из ее любимых.

Я вернулся в спальню и быстро оделся в спортивные штаны, прежде чем повести их на кухню. Кеннеди болтала со скоростью милю в минуту обо всем на свете, пока я готовил. До сих пор я никогда не понимал, как дети подвергают сомнению все, что видят. Когда я закончил, то разложил еду по тарелкам и отнес к столу, где Шелдон бросала малину Кеннеди.

Пока она была занята, я воспользовался возможностью проделать то же самое с обнаженной шеей Шелдон. Она подпрыгнула от удивления, а Кеннеди возмутительно рассмеялась.

— Папа, глупый.

Я напрягся при звуке этого слова и мог сказать, не глядя, что у Шелдон была такая же реакция. Наконец я собрался с силами и повернулся лицом к яркой ухмылке Кеннеди, сиявшей в мою сторону. Она вскрикнула и зажала рот рукой, как будто только что рассказала какую-то большую тайну.

— Ты сказал ей? — обвинение Шелдон только разозлило меня, прежде чем я смог насладиться мыслью о том, что мой ребенок знает, кто я такой.

— Нет, я этого не делал, но имеет ли это значение? Я ее отец, если только ты не хочешь мне что-то сказать, — я понял, что это чушь, как только произнес эти слова, но мне хотелось нанести ответный удар. Кеннеди была моей. Каждый дюйм ее тела был мной.

— Она не могла сама догадаться.

— Похоже, что смогла, — самодовольно ответил я.

— Ей три года, Кинан. Это ничего не значит, — ее глаза коварно вспыхнули, когда она откинулась на сиденье и скрестила руки на груди. — Знаешь, она когда-то думала, что Киран ее отец. Примерно в тот момент, когда она начала говорить… — улыбка, появившаяся на ее губах, ранила сильнее, чем пули, которые чуть не отняли у меня жизнь.