Бойцовский клуб (перевод А.Амзина)

Началось всё с того, что я работал на одной crap job, и рядом сидел умный парень-микробиолог, кажется, он был из Казани и очень интересовался всем, что связано со стимуляторами, изменённым состоянием сознания и прочей фигнёй. Бывало, отвернёшься, а Ильдар уже ходит по сайтам с разными грибочками и точными рецептами, как это сделать в домашних условиях.

Мне нравятся такие дикие люди. Я его уважал тем более, что он не совался в русские интернет-ресурсы; делал работу по-английски. А мог бы и халявить.

Он

сказал мне, выкатывая глаза:

— Ты смотрел «Бойцовский клуб»?

Марла Сингер, курящая свою сигарету. Я знаю это, потому что Тайлер знает это.

Нет, говорю.

— Классный фильм, — сказал он.

Есть люди и люди. Я отношусь к тем, кто не забывает сказанных слов, хотя может и относиться к ним пофигистично. Поэтому я пожал плечами и пошёл туда, где веселее.

Прошёл год.

Я встретил Тайлера Дердена на пляже.

Тайлер Дерден, смотрящий на меня с плакатов. Тайлер Дерден по телевизору. То, что происходит со страной — сплошной проект «Разгром», только меня это не колышет.

Вторым зародышем стали лишние деньги. Я раздавал долги, а они всё не кончались и не кончались. Долги, я имею в виду. Работа давно была позабыта, Ильдара я больше не встречал, но встретил другого кекса из МГУ. Наверное, потому что он из МГУ, я решил купить фильм.

Фильм мне понравился, хотя я бессонницей не страдаю. Но в фильме чего-то не хватало. Я посмотрел его ещё и ещё раз. Стёб над какой-то идеей, которую выкинули при монтаже, фаллос, который мелькает в то время, когда всё к чёрту рушится.

В это время человек по фамилии Смирнов, который вёл колонки на spectator.ru, рассказал о том, как позорно провалился перевод на русский «Бойцовского клуба». Рассказывать о дерьмовости перевода можно только в одном случае — если ты читал оригинал. Спектатор оригинал читал. И дал ссылку. А я это скачал и, подумав, решил перевести.

Двести шестьдесят тысяч символов. Объём русской версии я ещё не посчитал, но не меньше, это уж точно. Я рассчитал, что если буду переводить это по выходным, то в полгода уложусь наверняка. Жизнь рушит всякие планы.

Я ушёл с работы после того, как ушёл с работы главный герой.

После пятого просмотра я начал отжиматься, и за три месяца увеличил количество отжимов в день с пяти до семидесяти пяти.

После того, как стало ясно, что перевод никуда не денется, а я его, чёрт побери, закончу, я взял электробритву и сбрил всю растительность на лице.

Днём позже я прочитал в оригинале, что обезьяны-космонавты обрились налысо. Это было Провидение.

Незадолго до окончания перевода на лекции по Конституционному праву Российской Федерации я сказал старушке, ведущей этот предмет: — Вы говорите о том, что если какие-то люди подпишут какую-то бумагу, мы станем лучше жить. Вполне возможно, что сейчас, в семь часов вечера, когда вы это рассказываете нам, какой-нибудь псих обмазывает нитроглицерином опоры фундамента, чтобы разрушить к чёрту всю постройку и лишить вас возможности пожаловаться в Конституционный Суд Российской Федерации.

Она сидела с широко раскрытыми глазами, и робко спросила: — А нитроглицерин взрывоопасен?

Да, говорю. Особенно при ударе. Или это может быть человек, сбежавший из ближайшей воинской части, и несущий вместе с собой до чёрта патронов и списанный

после побега как негодный похищенный автомат Калашникова, и он перестреляет нас здесь, как куропаток, и никакой закон не сможет помешать ему сделать это.

Из этого следует, что к тому времени у меня в большой степени поехала крыша.

Я купил энциклопедический словарь и проверил его на аутентичность, найдя там словарные статьи «ДУША» и «ГЕКСОГЕН (циклотриметилентринитрамин)». Я купил этот словарь и читал перед сном.

И, имитируя стиль Поланика, написал рассказ про то, почему мы не станем космонавтами.

А я был таким хорошим парнем.

Но всё это лирика. Какую цель я преследовал, берясь за этот перевод?

Программа-минимум состояла в том, чтобы в новом переводе не было тех ляпов, о которых упомянул Спектатор.

Программа-максимум состояла (и состоит до сих пор) в том, чтобы новый перевод был точным, но в меру живым; чтобы фразы-штампы, которые использует Поланик, были везде переведены одинаково. И, наконец, чтобы был драйв. Драйв я почувствовал начиная этак с главы пятнадцатой-двадцатой. Переводить я старался живо, без ненужных подробностей. Есть несколько мест, где я облажался, но их я постараюсь исправить. С фразами-штампами дело обстоит хуже. В альфа-версии, которая и выкладывается на ваш суд, я их не синхронизировал.

Я мучался с именами.

Тайлер Дерден не стал Дёрденом. На самом деле он Дёден, а это слишком далеко от восприятия русскоговорящим человеком произведения.

Главного героя зовут не Джек! Если бы все это знали, жизнь существенно бы облегчилась. Говорит он от имени некоего абстрактного Джо. «Джек» — фантазия переводчиков.

Марла Зингер стала всё же Марлой Сингер, потому что русскоговорящему человеку из масс сложно догадаться, что её фамилия имеет немецкие корни, а, следовательно, «s» читается как «з». Кроме того, у неё говорящая фамилия: «Певцова». Я не телепат и не могу с точностью предсказать — было ли это в авторском замысле.

Я оставил английские названия улиц и зданий. Рокфеллер-центр останется Рокфеллер-центром, как его не переводи. С другой стороны, я попытался приблизить книгу к современным российским реалиям. Одним из таких приближений стал бар «Оружейная палата». Я нахожу это патриотичным и корректным переводом слова «Armory», не лишённым, впрочем, здоровой доли стёба.

Сложности возникали с многочисленными экзотическими названиями блюд и животных и названиями фирм. Фирмы я по возможности транслитерировал. Экзотику постарался правильно перевести. Удалось ли мне это — знает лишь Тайлер Дерден.

Названия комитетов подобраны не случайно. Озорной комитет — это живое название, а не бюрократическое. Сама система несёт на себе военный отпечаток времён Рейха, поэтому логично было создать и Штурмовой Комитет. Я удивлён, что в каноническом переводе этого сделано не было.

Метод Поланика заключается в обилии технических подробностей. Я должен предупредить, что тот, кто попытается изготовить нитроглицерин по его рецептам, или набить кинескоп порохом, будет самым последним идиотом на свете. И, вероятно, мёртвым идиотом. Там, где было возможно, я указал на неточности в технических деталях, хотя это явно вторичная задача.