Бойцы моей земли (Встречи и раздумья)
Шрифт:
О том, как рыбаки принимали его, Николая Поливина, он, конечно, умолчал. Но судя по его книге «Ладони моря», вышедшей в издательстве «Советская Россия», земляки должны были остаться довольны. Поэту–лирику удалось передать своеобразие родного края и его людей.
Революционную историю Николай Поливин знает не только из книг, но и из семейных преданий. Вот портрет отца поэта:
Бескозырка чуть изломана, Палец ловит сталь курка… Средь неистового гомона Улыбается слегка.Удался поэту и романтический, яркий образ
Запоминаются в книге «Ладони моря» и стихи о любви. Суровый Каспий наложил свой властный отпечаток и на характеры людей, живущих под палящим солнцем, даже на юную Анастасию с ее шальной любовью.
И у меня была Анастасия Кудрявая, с раскосинкой глаза, Красивая, как матушка-Россия, Отчаянная Настька–егоза.Есть в книге Николая Поливина отдельные стихотворения, написанные, на мой взгляд, несколько облегченно, но не они определяют лицо книжки. Нас подкупает темперамент поэта, его искреннее стремление помочь людям, принести добро своим землякам и родному мелеющему Каспию.
Перечту все труды академиков водных, Все препятствия вдрызг разнесу! Раздобуду лекарства — Какие угодно! — И родимое море спасу.Так пускай же широкая поэтическая Волга и впредь питает живой водой немелеющий лирический Каспий!..
ЛИРИКИ-ДОКУМЕНТАЛИСТЫ
Для того чтобы глубже понять новые явления в современной прозе, надо изучить не только литературные «реки», но и «речки», «ручьи», без которых не бывает больших рек.
Мне кажется, надо обратиться к опыту наших непосредственных «документалистов», которые неожиданно иногда оказываются «лириками». В этом смысле характерен творческий путь известного очеркиста Бориса Иванова, чья небольшая книжка новелл «Фарфоровый аист» привлекла меня своей поэтичностью. Борис Иванов, много ездивший по свету и отлично владеющий пером публициста, на этот раз предстал перед нами как тонкий и наблюдательный рассказчик с располагающей лирической интонацией.
Лаконичными, убедительными штрихами нарисовал автор портреты бывшего венгерского слесаря, а ныне скульптора Виктора Калло. музыкантов Ахтала Имре и Альберта Кочпша, бывшего узника Бухенвальда престарелого Яна Гомолы, всю большую семью которого нацисты бросили в концлагерь только за то, что они, живя на Одре (Одере), называли себя поляками, простой чешской гардеробщицы Божены, высмеивающей молодых тунеядцев. Трудно рождаются новые отношения между людьми. Рвет со своей невестой–мещанкой, не верящей, что чумазый слесарь может стать
Одной яркой деталью, удачным штрихом Борис Иванов умеет нарисовать целую картину. Оказывается, чайки, вольные птицы, любящие высокое небо и широкие горизонты, впервые прилетели на Влтаву, в самый центр Праги, после освобождения столицы Чехословакии. Так метко схваченная деталь, пройдя сквозь сердце художника, становится символом. Любовь Иванова к трудовым людям из братских стран не может не подкупить читателя. И хорошо, что автор не срезает острых углов, хорошо, что он в первую очередь интересуется душами человеческими.
Нельзя не согласиться с Вадимом Кожевниковым, пишущим в предисловии к новеллам Б. Иванова: «Впечатляющая сила их и в том, что они строго документальны». Да, и в этом, ибо автор ищет поэзию в самой жизни. Иногда короткой динамичной новеллой удается сказать многое. В следующей своей книге «Снег на зеленой ветке» автор еще больше расширил круг своих наблюдений. В него вошла поэзия (запоминается «Новелла о стихах», посвященная рано ушедшему из жизни талантливому русскому поэту Василию Кулемину) и современная жизнь в Европе, Африке и Америке.
Как бы итоговой для лирика–документалиста является книга «Где б ни был я…». Мне хочется привести из нее всего один абзац, чтобы показать, как неразделимо для автора личное и общественное и где истоки этого лирического документализма: «Отец приехал в Москву с врангелевского фронта по военным делам всего на два дня. Это было мое последнее свидание с ним. Через год к нам, в деревянный дом на Большой Грузинской, постукивая костылем, вошел чужой дядька и спросил: «Кто жена Владимира Николаевича?» Мать испуганно отозвалась. «Погиб наш комиссар на Перекопе, — сразу отрубил незнакомец, — там и похоронен. Вот его обручальное кольцо… Возьми». А еще через три года я вновь увидал мать, с глазами, полными слез. Она, утепляя мою дырявую шубенку бабкиным платком, говорила: «Отца не хоронила, пойдем у гроба Ильича постоим… Простимся…»
Этот лаконичный абзац — целая новелла о слитности судеб человеческих с судьбой революции, новелла, волнующая своей суровой искренностью и, если хотите, документальностью в самом хорошем смысле этого слова. В новой книге Борис Иванов рассказывает, как ленинская правда всколыхнула все уголки земного шара.
Лиризм присущ и другому талантливому документалисту Юрию Грибову — почитайте его документальную повесть «Хозяин района» в журнале «Москва» и очерк «Пора зарниц и облаков» в журнале «Октябрь», и вы сразу поймете, что имеете дело с человеком, влюбленным в простых русских людей и в застенчивую русскую природу. С начальных же строк его проза подкупает естественностью интонации и наблюдательностью: «С первой недели июля устанавливается на северо–западе душноватая, ленивая теплынь. Воздух, напоенный сладким клеверным духом, весь день стоит неподвижно, а в самую жару, когда и в тени нет спасения, заливается почти осязаемой липкой густотой. В эти полдневные часы властвует над землей усыпляющая тишина. Упадет в лопухи источенное червями яблоко, прогудит над лепестками кипрея тяжелая пчела, неведомо отчего затрепещет вдруг осина, и снова все замирает, погружается в блаженную, сытую дремоту».
Юрий Грибов, как и Борис Иванов, посвятил много новелл–очерков солдатам ленинской гвардии, солдатам революции. Они оба могут нарисовать своеобразный характер человека, сердечно рассказать о его борьбе, помыслах, судьбе.
Не так давно «Роман–газета» напечатала «Арктический роман» Владлена Анчишкина, и его уже не только читают, но и смотрят на многих театральных подмостках страны. Чем эта вещь привлекла внимание читателей и зрителей? Да своей жизненностью, правдивостью нелегких, но честных трудовых человеческих судеб, тем же самым сплавом документальности и лиризма. Герои романа — полярные шахтеры, люди думающие, мужественные вызывают уважение и любовь.