Бойся Кошек

Стокер Брэм

— Понимаю, — сказал архидьякон серьезно, — и могу догадываться, как это произошло. Когда-то вы перепугали его выстрелом из револьвера. Может быть, просто шутки ради. Грохот выстрела перепугал его, и он так и не простил вас и не забыл револьвера. Некоторые животные обладают удивительной памятью.

— Да, — задумчиво произнес Бредон, — но эта догадка неверна. Я никогда намеренно или случайно не давал Дьяволу повода для подобной враждебности. Насколько я знаю, он никогда и не слышал ни единого выстрела с тех пор, как я его знаю. Кто-то, возможно, и напугал его раньше, и я склонен думать, что так оно и было на самом деле, поскольку нет никаких сомнений, что зверь знает все, что кошке

следует знать о револьвере, и что она боится его.

— Впервые мы встретились почти в темноте, — продолжал Бредон. — У меня было несколько ящиков багажа. Капитан сказал мне, что я могу спуститься в трюм и присмотреть за ними. Вот тут-то этот зверь неожиданно и выпрыгнул на меня из кромешной тьмы. Сначала я даже и не понял, что это кошка из-за ее огромных размеров. Я сбил его с ног сильнейшим ударом по голове и выхватил пистолет. Он исчез в мгновенье ока. С тех пор он неоднократно доказывал, что знаком с пистолетом. Он бы покусал меня сейчас, если бы была такая возможность, но он понимает, что возможности такой нет. У меня частенько руки так и чешутся сразиться с ним в открытую и ощутить, как мои руки ломают его чертову шею. Или же просто запереть его и пристрелить.

— Потише, потише, старина, — слабо запротестовал архидьякон, поднялся и приготовил себе очередную партию бренди.

— Прошу прощения за грубые выражения, но, знаете, не люблю я эту кошку.

Архидьякон выразил свое удивление: почему в таком случае Бредон от нее до сих пор не избавился.

— Вы сталкиваетесь с ним на корабле, и он набрасывается на вас. Вы спасаете ему жизнь, предоставляете жилье и обеспечиваете пропитанием, а он все-таки ненавидит вас до такой степени, что даже не позволяет дотронуться до себя. В свою очередь и вы отвечаете ему такой же неприязнью. Не лучше ли было бы в таком случае расстаться?

— Что касается его пропитания, то он весьма редко ест что-либо, кроме своей собственной добычи. Он выбирается на охоту каждую ночь. Я держу его просто-напросто из-за того, что боюсь его. Пока он здесь, рядом со мной, — я спокоен. Если я позволю своему страху проявиться перед ним в какой-либо форме, то мне лучше больше не бывать в джунглях Центральной Африки. Поначалу у меня была мысль приручить его, но, помимо всего прочего, имело место и странное совпадение.

Поднявшись, он подошел к окну и открыл его. Серый Дьявол, крадучись, подобрался к окну, задержался на мгновенье на подоконнике — и, внезапно прыгнув вниз, исчез.

— Какое было совпадение?

— Что вы об этом думаете?

Бредон передал архидьякону сделанную из камня фигурку кошки, которую он взял с каминной полки. Это было небольшое изваяние около 3-х дюймов высотой. По цвету, по форме маленькой головы и больших лап, по удивительному выражению глаз оно казалось уменьшенной копией Серого Дьявола.

— Абсолютное сходство. Как это вам удалось ее сделать?

— Эта фигурка оказалась у меня до того, как я встретил оригинал. Мне продал ее один торговец-еврей вечером накануне моего отплытия в Англию. Он сказал мне, что эта статуэтка родом из Египта. Как бы то ни было, но это прекрасная работа из жадеита.

— Я всегда считал, что жадеит ярко-зеленого цвета.

— Да, он может быть и ярко-зеленым, и белым, и коричневым — разнообразных цветов и оттенков. У меня нет сомнений, что эта маленькая статуэтка старинной работы, хотя я и сомневаюсь, что она египетского происхождения.

Бредон вернул статуэтку на место.

— Кстати, той же ночью еврей пришел ко мне и попытался выкупить статуэтку обратно. Он предложил мне двойную цену по сравнению с той, что я заплатил ранее. Я предположил, что, должно быть, он нашел другого покупателя, весьма заинтересованного

в этой вещице. Я спросил, не коллекционер ли это. Еврей ответил, что вряд ли новый покупатель был коллекционером. Это был просто джентльмен африканского происхождения. Это решило дело. Я не собирался уступать негру. Еврей ссылался на то, что это был чрезвычайно изысканный негр, богатый негр, что у него куча денег, что он гонялся за этой статуэткой многие годы. Он также намекнул, что это было связано с Мамбо-Джамбо, идолом — предметом суеверного поклонения некоторых африканских племен. Думаю, что он говорил это, чтобы меня напугать. Как бы то ни было, я не стал его слушать и просто выставил за дверь. А потом — это совпадение. Приобретя копию, на следующий же день я нашел живой оригинал. Странно, не так ли?

В этот момент раздался бой часов. Здесь архидьякон с ужасом осознал, что было уже достаточно поздно и давно уже прошел тот час, когда уважаемый архидьякон должен был лежать в постели и спать. Он поднялся и заметил, что непременно хотел бы услышать продолжение этой истории на следующий день. С тем он и пожелал Бредону спокойной ночи.

К нашему большому сожалению, иногда случается так, что рассказ приходится прерывать как раз на том месте, когда хочется узнать все подробности, а на следующий день такой возможности уже не представляется.

Перед уходом из библиотеки Бредон закрыл окно. В этой связи архидьякон поинтересовался, каким же образом «господин Серый» сможет вернуться.

— Вполне вероятно, что он уже вернулся. У него есть свой лаз на кухне, который сделан специально для него, чтобы он мог уходить и приходить, когда ему вздумается.

— Но разве другие кошки не могут проникать в дом через этот лаз?

— Нет. Другие кошки избегают Серого Дьявола.

Когда архидьякон, наконец, очутился в своей комнате, то его охватило чувство необъяснимого волнения. Как он потом признавался мне, у него появилась потребность удостовериться в том, что никто не прятался ни под кроватью, ни в гардеробе. В конце концов, он забрался в постель и вскоре уснул. Огонь в камине ярко горел, и комната была хорошо освещена.

Около четырех часов утра его разбудил громкий крик. Еще не проснувшись, он сначала не понял, откуда исходит этот крик. Он первоначально подумал, что, должно быть, он раздался со стороны улицы. Но почти в ту же секунду услышал несколько пистолетных выстрелов: два подряд, один за другим, и, чуть позже, — третий.

Архидьякон страшно испугался. Он не знал, что произошло, и первое, что пришло ему в голову, — это мысль о вооруженных грабителях. Какое-то время — не более минуты — страх парализовал его. Затем, сделав над собой усилие, он поднялся с постели, зажег газовую лампу и быстро оделся. В то время, как он одевался, в коридоре послышались шаги и стук в дверь.

Он открыл дверь. В коридоре стоял дрожащий от ужаса слуга Бредона в синем пальто прямо поверх ночной рубашки.

Архидьякон проследовал за слугой в спальню Бредона.

В воздухе все еще висел густой дым. Пол был усеян осколками разбитого зеркала.

На кровати, спиной к архидьякону, лежал Бредон. Он был мертв. Его правая рука сжимала рукоятку револьвера, а за правым ухом виднелась уже почерневшая рана.

Приблизившись к Бредону и глянув на его лицо, архидьякон почувствовал себя дурно. Слуга вывел его в библиотеку и дал немного бренди. Лицо Бредона действительно представляло из себя страшную картину: все оно было исцарапано, покрыто рваными ранами, искусано и залито кровью. Не хватало одного глаза.