Бойся меня
Шрифт:
— Ты все еще уверен, что она расскажет? — слышу, как задает вопрос Дэш. Я знала, что они разговаривали обо мне, поэтому и остановилась за углом, подслушивая.
— Трудно сказать. Кажется, она больше не хочет очистить свое имя.
— Почему? — спросил Кинан.
— Она хочет, чтобы я извинился, — заявил он. Дэш и Кинан фыркнули.
— Этого точно не произойдет, — ответил Кинан.
— Ну, мы, по крайней мере, знаем, что она помогала, если она это сделает, — сказал Дэш.
— Или соучастница. Этот
— Она сказала, что узнала, что меня собирались подставить, и пыталась предупредить меня за день до моего ареста.
— Это тогда, когда ты сказал на весь кафетерий, что она воняет? — спросил Кинан.
— Мужик, как ты можешь помнить об этом, а я нет?
— Потому что, то был первый раз, когда Шелдон отказала мне в своей киске. Такого не было, даже когда она меня поймала на измене в первый раз.
— Однажды моя сестра кинет тебя, — рассмеялся Дэш.
— У нее нет права голоса. Это мы. И мы всегда будем собой.
— Я не понимаю ее. Почему она встала на сторону Лэйк? — спросил Дэш.
— Она считает, что Лэйк не виновна, и ты же знаешь о ее желании завести новых друзей. Розалин и Аня — это просто по работе.
Кто такая Розалин?
— Ага. Кажется, Аня думает, что я ее собственность. С ней классно трахаться, но на самом деле она просто отвлечение, когда надоедает нянчиться с Монро.
— Это когда тебе надоедало? — спросил Дэш. Долгое время Киран молчал, и я подумала, что он не собирается отвечать.
— Когда она игнорирует меня, — его ответ потряс меня. Почему его это волнует?
— Говоря об игнорировании, что насчет тебя и рыжеволосой? — спросил Кинан.
— А что тут не так?
— Ты пыхтишь над этим больше, чем нужно.
Он усмехнулся, прежде чем ответить. — Она веселая. Мне не скучно с ней.
Я представила, как он пожимает своими широкими плечами, у меня появилась красная дымка перед глазами. Мне хотелось подойти и выбить дерьмо из них, но я понимала, что это не поможет. Уиллоу все так же не будет разговаривать со мной.
— Держу пари. Ее попка выглядит потрясающе. — А затем я услышала звук удара, за которым последовал вскрик Кинана от боли. Черт, если они начнут драться и что-нибудь сломают в доме, моя тетя убьет меня.
— Она моя.
— Черт тебя побери! Ты уверен, что не пострадал от веселья. Потому что обычно ты делился этим весельем, — он продолжал подчеркивать слово «веселье», пока моя кровь продолжала кипеть.
— Не в этот раз. Это и тебя касается, Киран.
— Я ее не хочу, — ответил Киран небрежно. То, как они говорили о ней, как будто она была куском мяса, разозлило меня.
— Ты же знаешь Кирана. Он
— Так какой план, чувак? Я знаю, что ты хочешь узнать, виновна они или нет, не говоря уже о расплате.
— Подождем, пока она расколется. У меня еще есть три недели.
— Тетя. Она горячая?
— Теперь я знаю, откуда она унаследовала этот взгляд, — заявил Киран, не отвечая на вопрос.
— Тогда чертовски горяча, — в воздухе раздался шлепок, и Кинан опять захныкал от боли. Мне было не жаль его. Я даже не была польщена, что он думает, что я, по его мнению, горячая.
— Что будешь делать, если она невиновна? — спросил Дэш. Я затаила дыхание в ожидании его ответа, пока не убедилась, что синею.
— Не имеет значения, будет она таковой или нет, — не проявляя интереса, заявил он. — Это ничего не изменит.
Глава Шестнадцатая
Я разочаровалась, подслушивая, и решила подняться наверх, чтобы принять душ. В этот момент я не нуждалась ни в чем больше, кроме как в своей кровати. В доме было до боли тихо, когда я закончила принимать душ и вышла из ванной, поэтому я сделала вывод, что они наконец-то ушли. Думаю, моя несговорчивость намного прочнее, чем у Кирана. Наверное, ему стало скучно, и он ушел. Я была неправа, когда открыла дверь своей спальни и обнаружила его, скучающего на кровати.
— Готова поговорить? — спросил он, его спокойный голос пронесся по комнате. Киран держал мой дневник открытым в руке.
— Что ты делаешь? — завопила я.
— Перечитываю свою любимую сказку на ночь. Здесь появились новые записи, — сказал он, не глядя на меня. Знакомое чувство страха вернулось, пока я наблюдала, как он читает мой дневник. Я начала делать записи две недели назад, когда укоренились первые признаки депрессии и одиночества. Мне некому было больше рассказать, поэтому я выливала все мысли в свой дневник. Я обычно делала короткие записи, но теперь они были намного длиннее. Мне казалось, что у меня мало времени.
— Мой дневник не для посторонних глаз. Ты не имеешь права, — прорычала, окинув взглядом свою спальню, чтобы бросить в него чем-нибудь, а конкретнее, чем-нибудь таким, чтобы отвлечь его.
— Я имею полное право, учитывая, что большая часть этого обо мне, — ему было слишком комфортно, исходя из того, что он разлегся на моих подушках и читал все мои самые сокровенные мысли и чувства. Но они принадлежали только мне.
— Зачем ты все это делаешь?
— Ты бы не стала говорить, поэтому пришлось искать другой способ, чтобы ты рассказала то, что нужно мне.