Бойся мяу
Шрифт:
– Нет, нет, нет, погоди-ка, – запутался Женек. – Услышит… не Россия как бы, а наши ребята, наша команда. Ага! Да, да, да, это они услышат Россию. Потому что сейчас… мы, все, кто болеет за них, и есть как бы Россия. Комментаторы так и говорят: «Вся страна сейчас болеет за этих ребят».
Они замолчали. Повернулись к окнам и прислушались. Там, за стенами, шепеляво гудел стадион. И в эти же самые секунды он ревел диким, тысячеголосым хором там, за сотнями тысяч километров. Далеко и все же прямо
– Нет, ты только представь! Мы вот с тобой во дворе стоим, а они прямо вот в этот момент бегут по полю, пинают мяч, толкаются, – вновь оживился Женек. – А нам что остается? Кричать им, чтобы поторапливались.
И заголосил звонче прежнего:
– Ну-у-жен! Гол! Ну-у-жен! Гол! Ну-у-жен! Гол!
Он стал карабкаться по лестнице, приставленной к сеновалу над хлевом, и продолжал скандировать. Сашка вторил ему и полез следом. Они забрались до третьей сверху перекладины и в две разрывающиеся глотки посылали над крышами деревни сигнал одиннадцати ребятам:
– Ну-у-жен!! Гол!! Ну-у-жен!! Гол!! Ну-у-жен!! Гол!!
Не прошло и пары минут, как из зала высунулся дядя Юра. Повертел головой и нашел их взглядом. Лицо его пылало. Мальчики притихли.
– Гол! – вдруг вырвалось у него. – Наши!!
– Да!! – завопил Женька. Заспешил вниз, спрыгнул с метра высоты и бросился к крыльцу.
– Погоди! – крикнул в спину Саша.
Женек скинул галоши, распахнул дверь и притормозил, обернувшись к нему. Секунд шесть братик слезал с лестницы, еще четыре бежал к двери. Но в зал к телевизору они домчались в одно мгновение.
Атаковал Сычев. Пробил. Вратарь отразил. Но неудачно. И Бесчастных добил в пустые ворота. Да! Они это сделали!
Женя и Саша прыгали посреди зала. Катька успела перебраться на кресло ближе к экрану и повторяла:
– Я говорила, я говорила! Сычев лучше всех!
Оля и Лариса были тут же – сидели на диване и лакомились вишней, выплевывая косточки в кульки.
– Теперь что? – без особого интереса обронила Оля. – Выходят они из группы, нет?
– Да какой там, – отозвался дядя. – Играть еще не кончили.
А Женек вспомнил, что Бельгия оба матча до этого сыграла вничью.
– Проходят! – воскликнул он и грозно помахал экрану: – Только не пропустите!
В этот самый миг возник опасный момент у российских ворот. Бельгиец пробил… Мимо. Женя схватился за голову, Катя вздохнула, а дядя плюнул и махнул рукой.
В зал вошла тетя Лиза – в косынке, пыльном сарафане и грязных перчатках.
– Это кто это тут заместо петухов всю деревню всполошил? – оборвала она праздник, потому что спрашивала серьезно.
Мальчишки притихли, прыгать перестали. Только плечами пожимали. Но все присутствующие, скосив на них взгляды, выдали болельщиков в миг.
– Вот пойдете сейчас к петуху все яйца, что курочки с испугу снесли, выпрашивать, – пригрозила тетя Лиза, но уже мягче.
– Так это… теть Лиз, почему… нет, а чего это сразу мы? – по глупой привычке отпирался Женек.
Тетушка уперла руки в бока и закивала:
– Ага, ага, давай, расскажи еще какую-нибудь небылицу.
Женька только раскрыл рот, как из-за окон, с улицы, донеслось: «Впере-е-д! Росси-и-я!! Впере-е-д! Росси-и-я!!»
Тетя Лиза удивленно уставилась на него, он лишь развел руками. А затем кинулся к окну. Саша поспешил ко второму, тому, у которого стоял стул.
На улице у ворот стояла четверка пацанов. Один, рыжеволосый, был в футбольной форме сборной России. Еще один, лопоухий, в форме «Спартака». Двое остальных, золочено-кудрявых, просто пестрели белым, красным и синим цветами в одежде. Этими же красками оказались выкрашены лица всех четверых.
Они вскидывали руки, кричали:
– Впере-ед! Росси-и-я!!
И следовал рукотворный залп.
– Мам, там Митька. И Колька Шипкин, – посмеивался Сашка, стоя на стуле. – А еще угадай… Юрки Картавые! Слышишь?
Он помахал им. А Женя, бросив ему: «Погнали» – метнулся мимо привставшей Кати, мимо тетушки, подошедшей к Юре и пихавшей его в плечо, побежал через кухню и сени во двор.
Просвистел галошами по бетонной дорожке к воротам и, подпрыгнув, дернул за ручку. Засов выскочил, дверь отъехала, впустив волну ора.
– Давайте сюда, у нас здесь комментаторов слышно! – позвал Женек ребят.
Мальчишки, сбившись с речевки, переглянулись. Лопоухий подтолкнул рыжего. И они, притихшие, словно пришли в гости на день рождения новенького, вошли во двор. На пороге он представился – заразившись от них скромностью, как-то неловко повторил четырежды:
– Женя.
– Коля, – ответил рыжеволосый.
– Митька, – назвался «спартаковец».
На футболках обоих значилось «Титов», и можно было подумать про них, что они братья. Как и про двух оставшихся, проглотивших по букве «р»:
– Юхка. Юхка.
Но Женька знал, что Титов – это фамилия футболиста, и догадывался, что братьев в одной семье вряд ли станут называть одним именем.
С крыльца сбежал Сашка, и ребята чуть оживились.
А следом взорвались комментаторы – их взволнованные голоса ругали Хохлова и воздавали почести Нигматуллину.
– Эй, там, у экрана! Ну чего там? – крикнул в окно Женек.
– Сели в оборону! Бестолковые, – отозвался дядя Юра.
– Да что ж такое-то, а! Сейчас мы их взбодрим. – Женька повернулся к фанатам. – Так?