Бойся своей мечты - она может и сбыться
Шрифт:
– Ну ладно…стриптиз посмотрели, Машу потискали, не пора ли перейти к делам? – хмыкнул, ухмыльнулся Константин – Расслабились здесь, рассуропились! А кто будет злодеев убивать? Пушкин?
– С кого начнем? – ухмыльнулся Лось – Шеф, ты знаешь – я всегда-пожалуйста, за любой кипеш, кроме голодовки! Когда начнем?
– Ситуация у нас такая – начал задумчиво и серьезно Константин…
***
– Чувствуешь? – Маша взяла руку Константина и провела его ладонью себе по животу – Шрамы никуда не делись. Они только спрятались. Вот так и на душе.
– Я знаю – коротко ответил Константин – я знаю… Они никогда и никуда не деваются. Стареют, уходят в дальний угол мозга, но не исчезают. Стараешься не думать о них, но не получается – все
– Ты ее любишь – коротко, просто сказала, как констатировала Маша.
– Люблю… - вздохнул Константин – И тебя люблю. По-разному, но люблю. Вы обе у меня в душе. Знаешь, иногда сижу вот так, думаю…а что если она жива? Если каким-то чудом перенеслась в другой мир? Есть же фантастика такая…где человек вроде как погибает, а на самом деле он переносится в иной мир. Или в прошлое.
– Я знаю! Я читала. Это называется «попаданцы». Перенесся человек, и живет себе в другом мире! Может и твоя жена там?
– Я надеюсь – Константин сглотнул, пошевелился – Пусть она с другим мужчиной, пусть она в другом теле, но главное – чтобы жила! И ведь тело ее не нашли, понимаешь? Нет могилы! Нет тела! А раз нет тела – может и перенеслась? Я специально искал, читал в сети: в мире пропадает огромное количество людей, и тел их не находят. Куда они деваются? Может как моя Оля – переносятся в другие миры? А еще – на Земле находят людей, которые ничего не помнят. Вообще ничего не помнят! Кто они такие, откуда взялись. Живут потом годами в психиатрической лечебнице и ждут, когда их найдут родственники. Кого-то и находят. Только эти, потерявшие память, все равно их не помнят. Им рассказывают, что это вот – твоя жена, это дети. Они кивают головой, и…живут в семье. А может они на самом деле попаданцы из другого мира? И где-то появилась моя Оля, и ничего, совсем ничего не помнит. И живет с другим Костей, спит с ним в одной постели…
Константин вздохнул, взял руку Маши в свои ладони, прижал к груди:
– Мне везет на женщин. Вот Оля…была. Замечательная женщина! Вот ты попалась на моей дороге – за что мне такая верность, такое счастье? Другие мужики женятся на стервах, разводятся со скандалом и нервотрепкой, снова женятся, а я вот…
– Расскажи мне о ней – Маша шепнула едва слышно, но Констанин услышал:
– Зачем?
– Она – часть тебя. Я хочу знать о ней! Знать, что в ней ты полюбил. Я хочу ее хоть как-то тебе компенсировать! Нет, не заменить…просто сделать так, чтобы во мне была частичка ее души. Ради тебя.
– Иногда мне кажется, что в тебе очень большая часть ее души. Вы с ней чем-то похожи. Ну да, она гораздо старше тебя. Была… Сорок лет. Но выглядела на тридцать, не больше. Знаешь, бывают такие люди, которые всегда выглядят моложе, чем они есть на самом деле.
– Как ты, такие?
– И как я – усмехнулся Константин – В юности мне это доставляло много, очень много грустных минут. Все девчонки больше, выше меня, и как следствие – предпочитают парней постарше. А я маленький, щупленький – куда мне соревноваться с записными кавалерами? И обиднее всего, что писька-то уже работает прекрасно! Как у настоящего жеребца! А сунуть ее…хе хе…некуда! Не нужен мой агрегат этим рано повзрослевшим девицам! Сейчас и вспоминать смешно, а тогда…трагедия, да и только! Мне четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать лет, а у меня только и есть что вечный «стояк», прыщи и жалкие копейки в кармане. И рост – как у обычного маленького пацаненка. И это притом, что я всегда был спортивным – на турнике выделывал такое, что только ахали. Штангу подымал больше своего веса. Отжимался на одной руке. Дзюдо занимался. Ниже сверстников был! А потом…потом вдруг начал расти. Рос, рос…и в один прекрасный момент оказалось, что все те, кто был выше меня на полголовы легко проходят у меня в подмышке. И что они мне не соперники – ни по силе, ни по ловкости. И женщины меня любят. А те девчонки, что когда-то от меня нос воротили, превратились в старых, дряблых теток, на которых без слез не взглянешь.
– Да не я супермодель! – поморщилась, цыкнула зубом Маша – Кость, пожалуйста, не зови меня этой чертовой моделью! Я тебе никогда не рассказывала, и не думала, что расскажу…но придется. Когда меня насиловали эти мрази, один из них кричал: «Глядите, я Барбару Палвин деру в зад! Что, Барбара, сучка, нравится тебе мой Бен? Нравится?» Тьфу, мрази! Раньше мне нравилось, когда меня с ней сравнивали, а теперь как услышу, так сразу вспоминается разрывающая внутренности боль, унижение, и радостный гогот мразей, наслаждающихся моими страданиями. Прости, что испортила настроение, но…вот так.
Помолчали. Минут пять ничего не говорили, потом Маша мягко попросила:
– Расскажи об Оле, ты начал, но не рассказал.
– Красивая она была. Как и ты. Маленького роста – мне всегда нравились «дюймовочки». Ниже тебя. Худенькая…была. С возрастом поплотнела, особенно после родов. Но сохранила фигуру, и груди почти не обвисли – наверное потому, что тоже небольшие. Кстати – как у тебя. Вы с ней и правда чем-то похожи, хотя ты наверное покрасивее. Но она – очень миленькая. У тебя лицо холеное, породистое, немного надменное – не зря здешние девки за глаза зовут «Княгиня», но при этом у тебя детские губки, глаза как у олененка. Эдакая смесь аристократической надменности и детской непосредственности. Коварная такая смесь! На первый взгляд подумаешь, что ты дурочка, которая кроме того, чтобы доить богатых папиков – ни на что не способна. И уж никто не может предположить, что ты знаешь несколько языков, прекрасно разбираешься в делопроизводстве, бухгалтерии, а еще – снайперски стреляешь, не боишься крови, и можешь голыми руками открутить башку какому-нибудь хаму.
– Ты меня такой и сделал – хихикнула Маша – Ты тренировал, наставлял. Ну и да – языки мне легко даются. Талант у меня такой. Но давай про Олю, не надо про меня. Про меня я и так все знаю, неинтересно.
– Ну и вот – маленькая, стройненькая, миленькая – домашняя такая, уютная… Работала медсестрой. Гроши получала, но работу свою любила – людям помогать, это правильная работа. Да и небогато мы жили. Пенсия у меня неплохая, но на нее особо не разгуляешься. Ну что еще…
– Она любила секс?
– Любила. Но стеснялась сама предлагать заняться. Вот когда старше стала, уже за тридцать пять – тогда да, иногда просто-таки требовала. А я что – я завсегда! Хоть утром, хоть вечером. Ты же знаешь…
– Еще как знаю! – тихонько хихикнула Маша – так отдерешь, аж…вспоминать приятно. Я когда в Пекине жила, вспоминала, как мы с тобой сексовались, и ласкала себя, приучала, тренировалась. Игрушки купила… Вначале никак не могла, аж трясло от воспоминаний…а потом привыкла – все из головы выгоню, все дурные воспоминания, оставлю перед глазами только твой образ, твою картинку…и будто с тобой занимаюсь сексом. Мне врач-психолог так и сказал: надо вымещать плохие воспоминания хорошими. Убирать барьер. Я ему сказала, что меня грабители изнасиловали, и теперь я при одной мысли, что в меня кто-то засунет член почти что падаю в обморок. Вот он и назначил терапию – вспоминать любимого человека, и делать так, будто я делаю ЭТО с ним. Но про Олю давай, про Олю!
– Мне и про тебя интересно – хмыкнул Константин – Ты мне этого не рассказывала.
– Стеснялась – вздохнула Маша – чисто физически было больно. У тебя ведь не маленький, а там…сплошная рана. Только и здорового осталось, что мой ротик. Понимаешь? Но про Олю, про Олю давай! Ты должен рассказать мне о ней! Тебе легче будет! И мне! Не отвлекайся на меня! Потом я расскажу тебе все, что ты захочешь знать – все, что угодно, любые подробности моего лечения, любые!
– Обязательно расскажешь – усмехнулся Константин – Чувствую, меня ждут некоторые открытия. Только один вопрос – тебе там не насоветовали…хмм…тренера с маленьким членом?