Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами
Шрифт:
Я описал (или скорее продемонстрировал) симптомы своего заболевания. Доктор осмотрел меня, послушал грудную клетку (шум внутри напоминал звук рвущейся бумаги), всунул мне в рот шпатель (так, что меня чуть не вырвало) и сообщил, что хочет измерить температуру. Он взял в руки градусник, прикрепленный к чему-то очень напоминающему инструмент для удаления скоб.
К этому времени я уже знал, через какое место французские доктора измеряют температуру. Мари как-то рассказала мне историю в духе маркиза де Сада об одном бедняге, которого
— Нет, нет, — сказал я, еще больше упираясь ягодицами в мягкую обивку кушетки. — Температура у меня нормальная.
— Я должен проверить, нет ли у вас жара, — ответил доктор, возводя вверх странный инструмент, словно дуэлянт, сгорающий от желания поскорее приступить к кровопролитию.
— Это быстро? — спросил я.
— Да, я нажму, и он тут же покажет температуру. — Доктор улыбнулся ободряюще. А градусник уже не казался мне таким уж длинным.
— Ох, ну ладно, если это и правда быстро. — Я шевельнулся, чтобы стянуть трусы, но прежде чем успел потянуть за резинку, доктор уже воткнул оружие мне в ухо и щелкнул.
— Гммм… Тридцать восемь и девять. Многовато.
Я с облегчением рассмеялся.
— Да нет же, у вас жар, — сказал он, удивленный моим довольным видом. Похоже, дни, когда использовали прямокишечный градусник, давно канули в Лету.
Доктор вернулся за стол, чтобы распечатать рецепт.
Рецепт стал для меня абсолютным сюрпризом. Как я уже упоминал, обычно я не беспокою докторов по такому пустяковому вопросу, как простуда. Ну, если только я уже совсем потерял голос и не могу сглотнуть без общего наркоза. Но даже в таком случае я и не ожидаю увидеть в рецепте что-то, кроме чая и аспирина.
Этот, французский, доктор повел себя несколько иначе. Для начала он расспросил, что из лекарств у меня уже имеется в наличии дома.
— Ничего, несколько таблеток аспирина, — ответил я.
Мой ответ его слегка озадачил, и он быстро начал перечислять названия препаратов, которые, по его мнению, всегда должны иметься в домашней аптечке. Я только согласно кивал.
Вероятно, он решил компенсировать годы моего пренебрежительного отношения к здоровью, создав список антибиотиков, болеутоляющих, а также ментоловых мазей и ингаляторов, способных вылечить целое стадо жирафов, страдающих от бронхита.
— Вы будете пользоваться суппозиториями?
— Суппозиториями? Не знаю. А они большие? — спросил я. Вообще-то я знал, что такое суппозитории, но каких размеров их выпускают — не имел ни малейшего представления. До этого дня я жил такой беззаботной жизнью, что мне ни разу не приходилось совать что-либов свой собственный задний проход.
Доктор поднял вверх указательный палец правой руки и отмерил расстояние от верхнего сустава пальца до его кончика.
— Я попытаюсь, наверное, — сказал я.
Попытаюсь выкинуть их в мусорное ведро при первой же возможности — вот что я имел в виду.
Доктор включил свечи в рецепт и щелкнул по окошку «печать».
Глядя на этот бесконечный список, я понял, почему на каждом углу, у каждой аптеки, толпилась уйма отчаявшихся людей. Если вы умножите мой опыт на количество болезней, известных медицинской науке, и еще раз на численность населения Франции, и затем на коэффициент относительной степени серьезности заболевания, перед вами предстанет нация, наркотически зависимая от лекарств.
— Где я могу все это приобрести? — спросил я.
— Вам нужно пойти в аптеку для неотложных случаев. В городе их всего несколько, там продаются лекарства только тем, кто в них крайне нуждается.
— А мне они крайне необходимы? — с надеждой уточнил я.
— Да, ведь у вас рецепт.
Благодарность растекалась у меня внутри, как растекается по венам только что вколотая доза парацетамола.
Доктор протянул мне лист, на котором было указано три адреса.
— Отправляйтесь по одному из них. Это все, что работает в нынешней ситуации. Ждать придется долго. Возможно, вы вылечитесь раньше, чем получите лекарства. — А, понимаю, он выбрал больного в качестве объекта для насмешек, здоровый сукин сын! — Вы работаете в Париже?
— Да, — соврал я.
— Хотите, я выпишу вам arr^et maladie? — Он объяснил, что это больничный лист.
— Да, пожалуйста. — Я был рад любому предлогу, лишь бы не соглашаться преподавать английский.
Я уже встал, готовясь попрощаться, как вдруг заметил необычайную бледность доктора.
— Необходимо… э… заплатить, — сказал он и покраснел.
Точнее, он сказал не payer(оплатить), а отдал предпочтение более официальному r'egler, что значило «урегулировать платеж по счету».
— Ах да, — пришлось снова сесть, — сколько я вам должен?
Он аж передернулся, будто спрашивать вот так напрямую было чем-то неприличным, склонился над столом и вновь открыл мою медицинскую карту. Именно там и была указана сумма, подлежащая оплате. Думаю, за эти деньги можно было позволить себе пять, а то и шесть кружек пива в приличном кафе.
— Безусловно, большая часть этой суммы будет компенсирована вам программой социального страхования. У вас она есть?
— Кто — она?
— Медицинская страховка, предоставляемая работодателем.
— О! Возможно, есть.
— Ну что ж, тогда они заплатят остаток, и вы получите стопроцентное возмещение.
«Слегка сложноватая, но в общем неплохая система», — подумал я. Досадно, что они не введут аналогичную схему для оплаты пива, выпитого сотрудниками.