Божественная дипломатия

Фирсанова Юлия Алексеевна

У южных врат Лоуленда – чуда архитектурного гения и вершины дизайнерской мысли самого Вандера – мага-строителя, составившего на возведении столицы целое состояние, на которое без проблем можно было бы прикупить десяток-другой солидных королевств, посольство уже ожидали. В сопровождении герольда и небольшого вооруженного эскорта, достаточного для того, чтобы соблюсти приличия, но недостаточного для того, чтобы вызвать ощущение навязчивой слежки, скучали три особы королевских кровей на лошадях из конюшен принца Энтиора, не менее породистых, чем их хозяин. Часть солдат городской стражи еще пару часов назад перекрыла дорогу несколько севернее, направив поток народа,

жаждущего попасть в город или выбраться из него, к Малым Южным, а также Западным и Восточным вратам.

Элегантный бог боли, восседавший на угольно-черном чудовище с горящими красным огнем глазами и явным намеком на острые сабли клыков в пасти вместо стандартного набора лошадиных зубов, тоскливо вздохнул. В очередной раз взбив щелчком и без того пышную пену белоснежных манжет роскошной рубашки, видневшейся под бирюзовым камзолом с черной отделкой, принц капризно заметил, постукивая длинными ногтями по рукояти церемониального меча в россыпи мелких бриллиантов:

– Что-то Дарис запаздывает.

– Вряд ли он вообще знает значение этого слова. Если и произошла задержка, то отнюдь не по его вине, – справедливости ради лениво ответил Мелиор, поддерживая разговор и обмахиваясь шляпой с длинным белым пером. Сегодня они с Энтиором не выглядели воспитанниками одного, пусть и дорогого, инкубатора, черный с серебряной отделкой официальный камзол Мелиора был другого покроя, ворот украшала серебряная роза в кругу с исходящими от него лучами – знак Посланника и Дипломата. На бедре покоилась серебряная шпага с эфесом, покрытым бриллиантовой пылью.

– Дыши пока свежим воздухом, получай удовольствие от прогулки и не тревожься, дорогой, это приятных моментов обыкновенно приходится ждать долго, – успокоила брата Элия. – А вот неприятности всегда оказываются под боком гораздо раньше, чем хотелось бы.

– Мудрое замечание, – согласился Мелиор, любуясь безупречным маникюром с новым бесцветным лаком перламутрового отлива и игрой перстней в солнечном свете.

– Как и все, что исходит из моих уст, – усмехнулась богиня, небрежно поглаживая гриву своего коня – Демона, такого же черного, как Энтиоров Дакнесс, но статью более напоминающего настоящую лошадь без примеси крови нежити. Имечко конь заслужил не устрашающей родословной, а исключительно сволочным характером, сделавшим его ночным кошмаром всех конюхов королевских конюшен. Вот и сейчас гад исподтишка тянулся зубами к боку Мелиоровой кобылы Луны с явным намерением хорошенько цапнуть гордую красавицу.

Элия предупреждающе ткнула Демона шпорой в бок, и конь тут же покосился на всадницу совершенно невинным взглядом лиловых глаз, а потом и вовсе демонстративно отвернул морду от намеченной жертвы. Дескать, зря коника обидела, хозяйка, он ничего плохого и не помышлял.

– Вы правы, – признал Энтиор, наблюдая из-под руки за дорогой, над которой перекинулась арка радужных врат. – Они уже здесь.

Поправив знак Дознавателя – брошь в виде охотничьего рога с обвивающим его хлыстом, – принц дал шпоры коню.

– Я всегда права, – гордо ответствовала принцесса, щелкнув ногтем по своему отличительному знаку Советника, украшавшему ворот амазонки – броши в виде раскрытой книги, поверх которой было нанесено изображение весов с двумя чашами, и последовала за братом на дорогу.

– Кто бы спорил, дорогая, – любезно откликнулся Мелиор, догоняя их.

Эскорт поспешно припустил следом.

Глава 8

Первые впечатления

Ижена едва не вылетела из седла, приподнимаясь и пытаясь получше разглядеть выехавший им навстречу небольшой отряд под знаменем Лоуленда с серебряной розой, во главе которого, если верить герольду – смазливому юноше, чей голос звучал как звонкий хрусталь, находились принцесса Элия Ильтана Эллиен дель Альдена и принцы Мелиор Альтен дель Меллор и Энтиор Эллиндер Грандер дель Ард.

Женщина в длинной амазонке, пышная юбка которой волнами ниспадала на круп огромного коня, была настолько прекрасна, что ей невозможно было позавидовать или сравнить ее с собой, оставалось только восхищаться совершенством создания Творца. Мужчины тоже были божественно прекрасны: блондин с доброжелательной, чуть ленивой улыбкой, неспешно разглядывающий их посольство, и брюнет с бледной кожей и ярко-бирюзовыми, льдистыми глазами.

Пока герольд Жиотоважа выкрикивал ответное представление, жрица жадно рассматривала богов. Еще звучали последние слова Кузнечика, тщетно пытавшегося перещеголять коллегу из Лоуленда, когда что-то случилось с юной жрицей, словно зазвучала, натянувшись, какая-то доселе неведомая струна. Ижена почувствовала, как та сила, великая Сила Мира Узла Мироздания, которую она ощущала как теплую волну с самого первого мгновения пребывания в Лоуленде и которая нарастала все явственнее по мере приближения к столице мира – его сердцу, став обжигающе горячей, переполнила чашу ее души. Представление трех богов, их вид и музыка имен оказались последними каплями в той чаше.

Ижена вздрогнула всем телом, глаза потеряли привычный блеск, сделались глубокими зелеными дырами в великое Нечто, руки судорожно сжали поводья, а потом бессильно обвисли, голова на тоненькой шейке резко склонилась набок, разлетелись спутанным облачком косички, на плече вспыхнула и запульсировала голограмма кристалла. В следующее мгновение жрица слетела бы с седла под копыта лошади, если бы не Мичжель. С поразительным для своей тщательно демонстрируемой флегматичности проворством он взметнулся птицей со своего седла и, перелетев к Ижене, подхватил девушку сзади, крепко прижав к себе ее безвольное худенькое тело.

Ротик жрицы приоткрылся, и все услыхали звучный, но какой-то монотонно-равнодушный голос Ижены, впавшей не то в полуобморочное состояние, не то в пророческий транс, голос, который никак не мог быть голосом женским:

Явленья ждут все мирозданья Силы,Тасуется колода МираСрок близок…Триада снова вместе, как предрешено,Сплетает судьбы их веретено,Суть формируется.И замысел Творца подходит к завершенью,То обретут его прямое воплощеньеДжокеры!

Последнее слово жрица вымолвила еле слышно, словно теряя сознание, но, собравшись, выкрикнула отчаянно и звонко:

Их хохот сокрушит Вселенных старых суть!Пусть никогда не будет все, как прежде,Но этот путь – один лишь путь к надеждеДля всех Миров, Существ и Сил – единый путь!

После чего она откинулась на руки Мичжеля так, будто силы покинули ее тело.

– Она вещунья, – тихо процедил Энтиор, поглаживая эфес меча, и в тоне его ясно слышалось: «Только этого нам не хватало. Мы почти пропали».