Божественная любовь
Шрифт:
– Ты считаешь, я бы опоздал? – прищурился принц, оскорбленно раздувая ноздри.
– Хм, учитывая, что Нрэн первый день из похода, приди ты вовремя, мог бы сейчас и не сидеть с нами, – хохотнул Лимбер, намекая на степень одержимости великого воителя своей кузиной и силой его ревности, обыкновенно обостряющейся после долгой разлуки.
– Не-е, я ж не Энтиор. Я больше сам вставлять, чем подставляться… – демонстративно не понял тонкого намека на толстые обстоятельства белобрысый зубоскал и обратился к сестре, как ни в чем не бывало, игнорируя пронзительный желтый взгляд воителя. (Вот уж кто с удовольствием пришпилил бы язык шутника
– Стало быть, все, что не устраивает Джея дель Лиос Варг, есть нарушение равновесия, – догадалась принцесса, опускаясь на соседний стул, куда, впрочем, все равно собиралась садиться. Нрэн сел по левую руку от любовницы. Он бы, конечно, предложил Элии другое место подальше от вора, но что толку, если его ревнивому совету никто следовать не собирался?
– А то! – нахально задрал нос остряк.
Кэлер довольно осклабился: наконец-то все в сборе и пора вносить первую перемену блюд. В ожидании обеда он уже успел уплести пару булок, макая их в соусы.
Прислуга внесла первую перемену блюд: горячие закуски и салаты. Трапеза пошла своим чередом, сопровождаемая легкой болтовней, смешками и улыбками родичей. Хихикала за компанию со всеми даже Бэль, не всегда постигающая соль двусмысленных пикировок, но чутко улавливающая благодушный настрой. Юная принцесса, облопавшаяся вместо обеда слив, вяло возила вилкой или ложечкой по тарелке, отправляя в рот махонькие кусочки, или вообще только делала вид, что ест, чтобы не огорчать Кэлера. Бог Пиров воспринимал недостаток аппетита кузины, как личную трагедию.
Но вот речь зашла о первом осеннем Бале Представления. Эльфиечка навострила ушки. Ах, как давно она мечтала стать взрослой и красивой, вместе с Элией танцевать с братьями на балу! Как не хотелось ей ложиться спать, когда все отправляются веселиться! Сколько раз тихонько плакала Бэль в подушку от обиды на несправедливые правила. И тут случилось великое чудо! Нрэн разомкнул уста и изрек:
– Бэль, это будет твой первый бал.
Вилочка выпала из тонких пальчиков. Девушка в изумлении уставилась на брата-опекуна, думая, не ослышалась ли.
– А я-то уж думал, она поседеет, пока ты сподобишься с дозволением, – хмыкнул Лимбер и подмигнул племяннице.
Маленькая шкодница пусть и доставала его частенько своими проказами, но была куда больше по сердцу темпераментному монарху, чем чрезвычайно полезный государству зануда Нрэн.
– Завтра я вызову Мариан, чтобы снять мерки для платья, – Элия ободряюще улыбнулась радостной и неожиданно заробевшей кузине. – Мы подумаем над фасоном и тканью.
Энтиор пренебрежительно фыркнул, демонстрируя свое отношение к «радостной» вести. Только надоедливой тощей малявки не хватало на королевском балу! Это будет великий позор! – говорил весь вид надменного принца, но ему опять никто не внял. Родственники весело загомонили, поздравляя Бэль, Джей так вообще ликующе заорал прямо в чуткое ухо вампира:
– Чур первый танец мой!
Разумеется, вор обращался к сестренке, а не имел в виду намерение шокировать публику, пляской в обществе Энтиора. Просто ухо клыкастого братца подвернулось слишком удачно. Кэлер тут же громогласно принялся требовать записать его в бальную карту вторым. Мирабэль сидела, буквально онемев от радости, она даже не улыбалась, только карие глаза восторженно
– Спасибо, спасибо, брат!
Едва не задушив опекуна, эльфийка кинулась на шею кузине с еще одним радостным воплем. Джей едва успел убрать из-под ее локтя соусницу, а Нрэн остался сидеть почти сконфуженный. Он и подумать не мог, что кому-то, в частности Бэль, так хочется оказаться на балу, бывшем для Бога Войны чем-то вроде неприятной трудовой повинности.
Какие все-таки странные создания женщины! А самые загадочные из них Элия и Мирабэль, ухитрились оказаться еще и самыми дорогими для него, – подумал воитель. – Или они потому и дорогие, что загадочные? Хотя, с Бэль проще. Когда что-то непонятно, всегда можно обратиться с Элии, а вот коль что неладно с возлюбленной, то и спросить совета не у кого. Не к Лейму же идти. Младший брат и соперник не прогонит, скорее всего, даже подскажет и не отпустит шпильки, но видеть сочувствие и искреннее изумление: «как ты не можешь понять таких простых вещей?» настолько унизительно, что легче содрать с себя кожу живьем, нежели пойти!»
ГЛАВА 2. Душевные терзания по-лиенски
Прошло трое суток. Сон не шел. Впрочем, необходимость отправляться на боковую ночью строго по расписанию никогда не заботила его буйную светлость, готовую бодрствовать сутками, если намечалось что-то интересное. Да и соблюдать какие-либо правила, даже правила режима дня, Элегор тоже не привык. Но сейчас в мятежной душе Бога Авантюристов поселилось какое-то странное беспокойство. Странное, потому что ничуть не походило на его обычное состояние «чего бы такого вытворить». Герцог пока не мог четко идентифицировать загадочное чувство, а потому, раз уж спать не хотелось, а все дела оказались сделаны, решил последовать примеру друга Лейма и заняться самоанализом. Радовало только то, что этому постыдному делу Элегор собирался предаться в полном одиночестве, поэтому обвинений в идиотизме ни от кого, кроме собственной персоны, ждать не приходилось.
Вот сейчас пациент сидел на подоконнике в кабинете, смотрел на сад за распахнутым настежь в летнюю ночь окном и пытался понять, что именно его тревожит. И почему при взгляде на сад сердце начинает биться быстрее. Неужто все дело в том, что он до сих пор злится на ту мелкую фитюльку, оставившую его в дураках? Вот уж, правда, идиот, парня от девки на первый взгляд отличить не смог, а как отличил, крепче держать надо было или не пугать так… Идиот, где ее теперь искать. Так, стоп! А почему собственно ему нужна эта рыжая нахальная девчушка-воровка? Неужели?
Герцог настолько резко выпрямился, осененный, или уж вернее окаченный, как ледяным душем, догадкой, что потерял равновесие и вывалился со второго этажа замка в сад, прямо в кусты роз, благоухающие на клумбе под окнами. Выдираясь из зарослей, шипы, сволочи, вонзались сквозь тонкую рубашку, как пыточные иглы садиста-Энтиора, бог угодил босой ногой в муравейник. Что эта мягкая кучка именно муравейник Элегор понял быстро, после первого же десятка укусов. Матерясь вслух и отряхивая штаны от кусачих буро-зеленых гадов, герцог выскочил на тропинку, терзаемый уже не иглами и насекомыми, а страшной догадкой. Почесывая укусы и заживающие царапины, авантюрист отправился бродить по саду. Стоит ли говорить, что в итоге он оказался перед той самой сливой?