Божественное безумие

Фирсанова Юлия Алексеевна

Тот вместо привычного рабочего кресла в кабинете опустился на диван и, сцепив руки в замок, замер более чем на минуту.

– Как он? – наконец сбросил оцепенение и глухо спросил Лимбер. – Если Вэлль был вчера в замке, почему все-таки не пришел ко мне? Он настолько изменился?

– Нет, вовсе нет. Он думает, что теперь все иначе и на простые божественные радости наложен запрет, но дядя ошибается.

– Хм, он ошибается, а ты права? – не до конца поверил король.

– Конечно, я ведь всегда права, – спокойно подтвердила Элия. – Дядя мнит, что обреченность на одиночество есть единственно возможный путь Жнеца и любая попытка с него свернуть может обернуться неминуемыми кровью и болью не только для него, но и для любого,

к кому он дерзнет проявить подобие теплых чувств. Именно так я сказала братьям.

– И в чем же он ошибается? Как известно, таковы все Жнецы, – хмуро буркнул Лимбер.

– Знаешь, в юриспруденции есть подходящий термин – «по вновь открывшимся обстоятельствам». Так вот, именно их я и имею в виду. Наша семья слишком много значит для Сил, в том числе и для Сил Равновесия, каковым служат Жнецы. Полагаю, Моувэллю будут даны некоторые послабления строгого режима ради присмотра за буйнопомешанными. Нет, вернуться в семью официально он не сможет, но отверженным изгнанником быть перестанет. Нужно лишь немного времени. Я думаю, все будет именно так, и ты сможешь встретиться и поговорить, возможно, впервые поговорить с настоящим братом, а не с одной из его масок, через которые он вынужден был смотреть, официально находясь в роли принца. Моувэлль не сильно изменился, это как смотреть на витраж, с которого стерли вековечную пыль. Оно того стоит, папа. Жнецы – страшные Слуги Творца, но он не только Жнец, он наш родич и, поверь, об этом не забывает, как бы порой ни хотел.

– За что же на нас столько всего навалилось… – почти посетовал Лимбер, потирая лицо ладонями. – Не одни, так другие одержимые жаждой убийства ублюдки сверху, потом демоны, теперь Лейм.

«Меч куется в раскаленном горне, а не обдувается теплым ветерком», – подумала принцесса, но сказала вслух другое:

– Все к лучшему, отец.

– Да-а? – на сей раз Лимбер изумился по-настоящему.

– Разумеется, – щегольнула богиня любимым словечком Злата. – Мы получили знания о прошлом семьи, прямая атака заставила нас укрепить заставы зеркалами Марлессина, страхуя от иных угроз, и подарила мне дружескую поддержку Повелителя Межуровнья, болезнь Рика обернулась вхождением в семью Клайда, а Лейм… – Элия тоже не удержалась от короткого вздоха и все-таки закончила твердо: – Как бы мы ни воспринимали происходящее, все это нужно, и в первую очередь нужно ему самому. Время пришло, папа, это просто судьба, мимо которой не пройти и от которой не отмахнутся.

– Иногда твоя логичность бесит, дочурка, – горьковато хмыкнул король, но сел на диване свободнее и руки от лица убрал.

– Знаю, – смиренно согласилась Элия. – Бесись на здоровье, это ведь не помешает тебе использовать мою логичность на благо семьи и государства с максимальной эффективностью.

– Не помешает, – коротко подтвердил Лимбер и встал, направляясь к рабочему столу, а принцесса, сочтя аудиенцию завершенной, пошла к двери.

Богиня уходила ждать. Делать самое трудное для той, кто привык решать и действовать. А заодно стоило успокоить и еще одну мятущуюся душу, не способную к ожиданию и рвущуюся на подвиги больше, чем герцог Лиенский в суицидальные авантюры.

Бэль была у себя в комнатах. Вчерашние подвиги на ниве проявления божественного дара исцеления не прошли даром. Юная девушка только-только встала и сейчас с аппетитом, обыкновенно не свойственным хрупким эльфийкам, поглощала тройную порцию завтрака. Обо всем этом, конечно, позаботились родственники, пославшие распоряжения на кухню еще ночью, так же как и инструкции Нэни.

Поэтому-то юную целительницу, поставившую вчера на ноги одного бога и подсказавшую метод облегчения состояния второго, никто не будил ни на семейный завтрак, ни на занятия.

Горячая злаковая каша на молоке ребсов вприкуску с бутербродом, густо смазанным земляничным мармеладом, была так вкусна и

необходима, что Бэль даже немного отвлеклась от вчерашних тревог, наслаждаясь ощущениями.

Элия вошла в комнаты как раз тогда, когда кузина пила травяной отвар с маленькими – на один укус – теплыми эклерами.

– Прекрасное утро, солнышко, – улыбнулась богиня любви девушке.

– Привет, Эли, – торопливо прожевав последний эклер и запив его, юная принцесса ответила на улыбку кузины, подхватилась с места и, подлетев к родственнице, торопливо заговорила: – Я как раз хотела тебя искать или сразу идти к Лейму. Скажи, как он? Выздоровел?

– Пока нет, – покачала головой Элия.

Бэль, внимательно наблюдавшая за сестрой, тут же объявила, хватая принцессу за руку:

– Тогда я попробую его вылечить! А если что-то не будет получаться, ты поможешь! Пойдем! Я ведь теперь богиня исцеления! Так сказал Источник!

– Ох, моя хорошая, поздравляю. Твоя сила показала себя в час нужды. Очень могущественная сила. Но, увы, не всемогущая. Прости, малышка, ты не сможешь помочь недугу Лейма, потому что он не болен в прямом смысле этого слова, – Элия обняла сестренку и заговорила серьезно, спокойно, без надрыва, но Бэль все равно слегка задрожала, когда спросила:

– Ч-ч-то с ним?

– У Лейма меняется душа, и в этот процесс никому вмешиваться нельзя, даже если мы желаем всем сердцем помочь, может статься, что навредим непоправимо. Ни сила исцеления в чистом виде, ни заклятия на ее основе тут не спасут.

– Что же делать? – беспомощно шмыгнула носиком Бэль. – Как ему помочь?

– Способ есть, есть один могущественный древний артефакт. Именно на его поиски отправились братья.

– А когда они его принесут, Лейм поправится? – эльфиечка прекратила плакать и вглядывалась в лицо сестры, ища подтверждения своим надеждам.

– Да, – ласково прижимая к себе девушку, кивнула Элия так уверенно, как если бы отправляла мысленную телеграмму на имя Творца с пометкой «срочно» в бюро обязательных для выполнения заявок. – Лейм поправится.

И юная принцесса немного расслабилась, словно получила из того же самого бюро уведомление о том, что заявка принята к воплощению. А может, так оно и на самом деле было!

Глава 12

Устранение свидетеля

Усердный Ноут, чье рвение было безоговорочно одобрено кузеном, зашел в вызванный лифт, набрал код подземного гаража и с облегчением перевел дух. По уши занятый приготовлением пищи Кэлер не устремился вслед за братом, хотя и горел добрым желанием составить ему компанию и облегчить вероятную ношу.

Не то чтобы серебряноволосый принц не любил и не восхищался своим родичем. Напротив, как бог музыки, пусть и несколько иного, утонченного профиля, Ноут более других ценил творения Кэлера, звучащие всюду в мирах, начиная от заштатных кабаков, где собиралось гнуснейшее отребье, кончая королевскими бальными залами, и безоговорочно признавал их гениальными. Даже самую малость по-белому завидовал кузену, способному создавать музыку, приходящуюся по нраву всем. Несомненную талантливость Кэлера и ценимое не меньше дарования барда неизменное добродушие, способность притушить огонь самой яростной ссоры между вспыльчивыми и горячими, как драконий огонь, родственниками нельзя было не ценить, нельзя было не уважать. Даже любовь Кэлера к еде не была столь раздражающе окультуренно капризной, как у Мелиора. Бог просто имел хороший аппетит, но всегда был готов поделиться последним куском или бокалом со страждущим родственником. Так же охотно он отдал бы дорогому брату (любой из братьев был для Кэлера особенно дорог) последнюю монету из кошелька или рубашку с плеча, заслонил широкой грудью в самой страшной из битв или прикрыл мелкий грешок, взяв вину на себя. Одним словом, принц был самым потрясающим братом, о каком можно только мечтать и просто нельзя не любить.