Божественное правосудие
Шрифт:
В номере залезла в постель и свернулась калачиком под одеялом. Теперь она снова перекати-поле. Здесь ее больше ничто не держит. Оливер никогда не вернется, отец погиб, а Алекс на поверку оказался совсем не тем, за кого она его принимала… Аннабель опять одна-одинешенька на всем белом свете.
Похоже, ей так на роду написано.
«Удачи тебе, Оливер Стоун».
В чем, в чем, а в этом Аннабель была твердо уверена — удача Оливеру понадобится, как никому.
Возможно, им всем понадобится. И очень скоро…
ГЛАВА 5
Больше всего Джо Ноксу хотелось вернуться
Осмотр места убийства Роджера Симпсона был недолог. Как и его бывший босс по ЦРУ, мертвый Симпсон сидел, только не в кресле лимузина, а на стуле с высокой спинкой на забрызганной кровью кухне. Выстрел произвели из недостроенного здания через улицу. Свидетельских показаний было чертовски мало, однако Нокс не сомневался, что преступление совершено часом раньше убийства Грея.
Единственной деталью, представлявшей интерес, оказалась газета. Пуля, убившая Симпсона, прошила экземпляр утреннего выпуска уважаемой «Вашингтон пост» и вошла глубоко в грудь. Как в случае с тем же Греем, большинство снайперов целятся в голову, это своего рода «золотой стандарт» смертельного выстрела. Конечно, при правильно подобранном оружии и попадание в тело может быть смертельным. Тем не менее выстрел в голову — это «верный пес» профессионального киллера, потому что никогда не подведет «хозяина».
«Итак, Грея в голову, а Симпсона в грудь. Почему?.. И почему через газету?»
Эта мысль не давала Ноксу покоя. Не то чтобы несколько газетных листов могли отклонить пулю, но стрелку пришлось бы так или иначе гадать, куда он все-таки попадет. Будь у Симпсона в нагрудном кармане толстая записная книжка или на худой конец зажигалка, газета бы ее скрыла, и что? Тогда выстрел мог быть испорчен.
Уже обследуя газету, Нокс понял, почему выстрел произвели именно в грудь. К одной из внутренних страниц скотчем был прикреплен чей-то снимок. Пуля прошла точнехонько через голову человека на фото. Присмотревшись внимательнее, Нокс по остаткам снимка определил, что это была женщина. Больше ничего. Никаких следов пометок или надписей, по которым можно было бы вычислить, кто она. Он опросил почтальона — тот ничего подозрительного не заметил. Консьержа в доме Симпсона не было. Значит, фото в газету вложил убийца.
А это могло означать только одно: здесь произошло сведение личных счетов. Убийца хотел, чтобы Симпсон четко понял, кто и за что его убивает. Точно такую же роль выполняли крест и флаг для Грея. Нокс даже испытал ревнивое восхищение убийцей. Точный расчет выстрела, уничтожившего снимок, требовал такого выдающегося мастерства, меткости и просто самообладания, каких еще надо поискать даже у лучших снайперов.
Он дал указание медэксперту связаться с ним сразу же, если в ране обнаружится что-то необычное. Вне всякого сомнения, обожженные кусочки фотографии, вплавленные в грудину сенатора винтовочной пулей, уже не восстановить. Но как знать… Большинство преступников засыпались именно на какой-нибудь ерунде.
Заслышав приближающиеся по узкому холлу шаги, Нокс выпрямился и отбросил мысли о киллерах и их жертвах. В комнату вошли двое в костюмах, с одинаково суровым выражением на лицах. Один из вошедших нес что-то наподобие банковской ячейки. С громким стуком он поставил металлический ящик на стол. Это еще добавило происходящему серьезности, которой, по мнению Нокса, и так хватало.
Мужчина постарше, с шапкой седых волос, был очень высок, однако за много лет достаточно потрепан. В разведке нет «зон безопасности»; неуверенная походка, морщины на лице, согнутые плечи — все говорило о бесчисленных кризисных ситуациях. Это был Маклин Хейес, отставной генерал-лейтенант, лет сто уже прослуживший в ЦРУ, но тем не менее, насколько знал Нокс, сохранивший крепкие связи с армейской разведкой. И еще Нокс не слышал, чтобы кто-то обращался к нему по имени. А такие вещи нельзя не учитывать.
Хейес кивнул.
— Нокс, спасибо, что пришли.
— Разве у меня был выбор, генерал?
— А у нас он есть?
Нокс решил не отвечать.
— Прояснили ситуацию? — спросил Хейес.
— Насколько возможно при том минимуме времени, что у меня был.
Хейес постучал пальцем по ящику:
— Все остальное здесь. Читайте, разбирайтесь, запоминайте. Когда все закончится, вам придется забыть все до последней мелочи. Это понятно?
Нокс медленно кивнул.
«Это как раз я всегда хорошо понимал».
— Есть предварительные соображения? — спросил тот, что помоложе.
Нокс знать не знал, кто этот тип и с какой стати он вообще здесь находится. Возможно, просто донес Хейесу его замечательный ящичек. Тем не менее он задал вопрос и, видимо, ожидает ответа.
— Оба выстрела произвел один и тот же снайпер, который отлично знает свое дело. Вероятно, кто-то из бывших военных, мстящий за давнюю обиду. Он хотел, чтобы и Грей, и Симпсон об этом знали. Убийца поставил могильный крест и флаг для Грея, а в газету Симпсона вклеил фотографию женщины. Сначала он застрелил сенатора, затем перебрался в Мэриленд, чтобы перехватить Грея раньше, чем появится информация об убийстве Симпсона и Грей успеет что-либо предпринять.
— Вы уверены, что не два стрелка? — с сомнением спросил младший. — И не сомневаетесь в очередности?
— Я ни в чем до конца не уверен. Вы спросили о предварительной версии, я ее озвучил.
— Пути отхода? На машине он не мог. Его бы заметили.
Помедлив, Нокс все-таки сказал:
— Нырнул с обрыва.
— Очевидно, вы не единственный, кто так считает, — громко заявил Хейес.
— А кто еще?
— Читайте досье.
Внутри у Нокса все вспыхнуло от приказного тона, но он сдержался и спросил:
— Грей упоминал о чем-либо, что могло привести его к смерти?
— Примерно за полгода до своей гибели он был кое в чем замешан. В чем именно, засекречено настолько, что даже я не смог получить полную сводку. Грей, как вам отлично известно, никогда и ни за что не раскрывал свои карты. К тому же в то время он жил как частное лицо, что ограничивает нашу осведомленность. Мягко говоря, все несколько запутанно.
Нокс кивнул — Грей и секретность всегда были неразлучны.
— Дело связано с подозреваемыми, которых теперь вычеркнули из списка? — спросил он. — Должен сказать, что тогда чуть было не последовало разоблачение.