Божественное утро – божественная я
Шрифт:
Это была не просто тюрьма, а колония строгого режима. Об этом нам объявил улыбающийся парень, который тут же появился в открытых дверях автобуса. Он повел нас в местный клуб самодеятельности. Пока шли, озирались вокруг: все было холодно, мрачно, страшно. Мрачные осужденные маршировали по команде и бросали на нас свои колючие взгляды.
Нас привели в зал, показали место за сценой, где можно было подготовиться и переодеться. В сам зал мы выглянуть сразу не решились, но по шуму было понятно, что народ активно собирается.
У меня все внутри затряслось.
– Да ладно тебе, мы же тоже пойдем.
Девочкам было проще, никому из них не нужно было выходить на сцену первыми, да еще и в одиночку. Я понимала, что момент истины наступает. Но как я смогу посмотреть в глаза этим людям, которые совершили серьезные преступления? Они наказаны, а моя задача – их сегодня развлекать. Мои внутренние стенания прервали многообещающие аплодисменты из зала. Зрители ждали, когда мы начнем. Но я все не решалась выйти, все пыталась настроиться: и дышала, и прыгала на месте. Время было неумолимо, аплодисменты продолжались, девчонки, не дождавшись моего успокоения, просто вытолкнули меня.
Стоило мне появиться на сцене, установилась гробовая тишина. На меня уставились сотни глаз. Как мне тогда казалось, это были озлобленные волчьи взгляды. А я потеряла дар речи, я даже не знала, как обратиться к ним. Единственный опыт публичных выступлений у меня был на утренниках в детском саду, поэтому я с бравадой сказала:
– Добрый вечер, дорогие ребята!
Зал начал ржать. А мне на помощь подоспел один из надзирателей. Он вышел на сцену и сказал:
– Наш сегодняшний концерт посвящен Дню милиции. Эти девушки выступают для вас, поэтому… – голос его стал строгим и угрожающим, – просьба их поддерживать и хлопать своевременно.
Пока надзиратель говорил, я воспользовалась минуткой, чтобы отдышаться, а после представила первый номер и ушла за кулисы. Девочки танцевали, а я усиленно соображала, что же делать. Следующий номер – тоже танец, девочкам надо было успеть переодеться, а значит, я должна занять эту свирепую публику. В голову ничего не приходило. Я вроде как ничего особенного и не умела, но с детства обожала играть в разные игры. Поэтому когда музыка остановилась, я вышла на сцену и сказала:
– А сейчас мы с вами поиграем! Это простая игра, вы должны поднять руки и повторять слова стишка, изображая их руками. Вот так:
«Раз цветочек, два цветочек.
Ежики, ежики
Наковали, наковали
Ножницы, ножницы.
Бег на месте, бег на месте,
Зайчики, зайчики.
Ну-ка, дружно, ну-ка вместе…»
И тут я смутилась. Но продолжила:
– В этом месте мы с детьми делимся на мальчиков и девочек и по очереди кричим. Девочки кричат «Девочки», а мальчики – «Мальчики». А тут у нас только мальчики, Может, поделим зал? С одной стороны вы будете кричать «Девочки», а с другой – «Мальчики».
Толпа возмутилась, загудела, никто не хотел быть девочками. Недовольство тяжестью висело в воздухе. По краям зала забегали ребята с дубинками и пару раз даже нахлобучили тех, кто выкрикнул что-то нецензурное.
– Ладно-ладно, – наконец-то сообразила я, – все будут мальчиками! Сначала кричит одна сторона зала, потом другая. Соревнуемся, кто громче.
Зал буквально взорвало, когда представилась возможность кричать всем одновременно, да еще и посоревноваться, кто больше мальчик. Стены затряслись, их было не остановить. Я и не пыталась, дала возможность поорать и даже осипнуть. Когда народ подутих, похвалила их.
– Я так поняла, вы давно не кричали?
– Дааа! – оглушительно заорал зал.
– Так вот, в этот праздничный день предлагаю проораться от души! Я недавно работала в детском саду и знаю много игр и речевок. Поэтому, ребята, обещаю: сегодня вам не будет скучно.
Каждый мой выход имел ошеломительный успех. «Ребята» хлопали, безудержно ржали и топали от восторга. В тот момент я перестала думать о себе и работала для радости, наблюдала за их глазами, эмоциями. И если вначале я случайно назвала их ребятами, то потом ребят я в них разглядела. Каждый стал для меня реальным пацаном, чья душа ждала праздника. А мы, студентки, и стали этим праздником.
Так один за другим я представляла номера. Иногда между ними читала стихи. Одно из стихотворений публика особенно оценила. Оно было про любовь в разные времена:
Все эти письма, – несомненно,
Писала женская рука.
Писала точно, сокровенно,
Но только в разные века:
Век XVIII
«Василий, я узнала тайну,
Что ты с другою обручен.
Тебя уж больше не люблю я!
И не жалею ни о чем.
Возьми назад платок атласный,
Что подарил на Рождество.
Мне от тебя, соколик ясный,
Не надо больше ничего.
Но не забудь плакучей ивы
И тропки нашей луговой.
Пишу: «Прощай», иду к обрыву.
И прямо в омут головой».
Век XIX
«Любезный мой Василий Дмитрич!
Мой богом избранный супруг!
Я Вас любила безгранично,
Но что узнала нынче вдруг:
Что Вы с моей кузиной Нелли
В беседке были тет-а-тет.
Я возвращаю ожерелье
И тот бриллиантовый браслет.
Передо мной открылась бездна.
Не надо слов! Не надо слез!
Пишу: «Прощай», иду к разъезду,
Чтоб умереть под стук колес».
Век XX
«Василий, мне сказала Нюрка,
Что в санатории «Прибой»
Завел ты с кем-то шуры-муры,
Кого-то видели с тобой.
Ты не на ту, браток, нарвался,
И слезы лить не стану я.
Верни часы, трусы и галстук,
Что получил ты от меня.
Твой аморальный облик вскрою
Я на собранье заводском.
Физкульт-привет, иду в метро я