Божественное зло
Шрифт:
— Бриэль? — Обеспокоенный голос Андреа выводит меня из состояния гнева. Она выпрямляется. — Твой… — Знакомый голос прерывает ее.
— Боже мой, с вами все в порядке? Что случилось? Нужно ли мне взять аптечку первой помощи из моей машины? — бессвязно бормочет Зак, оглядывая нас обоих с ног до головы, оценивая повреждения.
Он никогда не признается в этом, но я уверена, что он стал медбратом из-за работы, которой занималась моя семья. Взрослея, я всегда так или иначе причиняла себе боль, и он был рядом, чтобы перевязать
— Тебе не нужно доставать аптечку первой помощи, у нас все в порядке, — успокаиваю я его. Он крепко обнимает меня, а затем обнимает нашу подругу. — Спасибо, что добрался сюда так быстро, — благодарю я его, улыбаясь, прежде чем Андреа говорит моему брату:
— Ты знал, какая крутая твоя сестра?
Когда она проходит мимо него, он смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Я быстро качаю ему головой. Надеясь, что он поймет, как я молча говорю ему, что она ничего не знает.
— Я- э-э, да. Я имею в виду, она всегда была немного грубой, — заикается Зак. Я закатываю глаза и бью его наотмашь по руке. — Ой, — шепчет он, хватая его за руку, когда я прохожу мимо него, чтобы выйти из закусочной.
Поездка домой проходит спокойно. Зак тоже решил остаться на ночь у меня дома. Андреа провела целых сорок минут, уставившись в окно на заднем сиденье.
Мое сердце болит при мысли о событиях сегодняшнего вечера. Нас много раз освистывали, когда мы тусовались в ее студенческие годы. Парни из нашего родного города никогда бы не попытались сделать что-то настолько отвратительное. Даже если я доберусь туда до того, как случится что-то серьезное, я знаю, что ей понадобится время, чтобы осознать случившееся.
Я планирую предложить ей остаться со мной, а не в ее квартире, чтобы она не была одна. Меня не волнует, сколько времени это займет; ее психическое здоровье всегда будет на первом месте.
Мы втроем добираемся до моего дома, и я сразу говорю Андреа, что она может оставаться столько, сколько захочет. Она обнимает меня, прежде чем направиться в мою старую спальню дальше по коридору.
Это комната, в которой она всегда остается на ночь. Я позаботилась о том, чтобы сохранить там для нее свою старую мебель для спальни.
Я знаю, что она поговорит со мной, когда будет готова. Проходя на кухню, я замечаю, что Зак готовит чай.
Он, должно быть, прочитал выражение моего лица.
— Ты знаешь, что могла бы сказать ей правду? Что ты делаешь для развлечения. — Он размешивает сахар в своем чае.
— То, что мне это доставляет удовольствие, не означает, что я делаю это ради удовольствия, я делаю это по другим причинам. — Я поднимаюсь на островок посреди кухни.
— Она поймет и не будет воспринимать тебя по-другому. Она твоя лучшая подруга. — Он кивает на ее дверь.
Я понимаю, что она заслуживает знать, нет ничего, что он мог бы сказать мне, о чем я сама бы уже не подумала. Что, если я познакомлю ее с этой частью
— Я не говорю тебе, что делать, потому что знаю, что у тебя твердая голова, но это мой совет. — Зак допивает остатки чая, прежде чем поставить кружку в раковину. Он проходит мимо меня и кладет руку мне на плечо.
Мой взгляд устремляется к нему, и он улыбается.
— Ты спасла ее, Бриэль. Она в безопасности. Отдохни немного. — Он опускает руку и идет в свою старую спальню. Я пытаюсь игнорировать резь в глазах от его слов. Он знает, что мне нужно было услышать эти слова. Слова, о которых я так отчаянно мечтаю, могли быть сказаны моей матерью.
Я спрыгиваю с острова и проверяю, заперты ли все двери в доме, прежде чем подняться наверх, как я делаю каждую ночь.
Я позволяю горячей воде из душа стекать по моему телу. Больше всего я плачу здесь, где я действительно одна и могу позволить себе быть уязвимой.
Вода смывает мои слезы в канализацию и заглушает звуки моих рыданий. Страх, с которым я живу каждый день, поглощает меня. Что кто-то другой, кого я люблю, снова будет отнят у меня.
Если единственная причина, по которой я жива, — для того, чтобы оберегать тех, кого я люблю. Тогда я счастлива страдать молча.
Я заканчиваю плакать и надеваю пижаму. Я ложусь, натягиваю одеяло до подбородка и смотрю в потолок. Я хватаю холодное серебряное ожерелье, которое крепится к моей шее, и целую его.
Моя мама носила такое же ожерелье, как это, — цепочку из чистого серебра с амулетом в виде золотого и серебряного кинжалов на ней. Я ношу его, сколько себя помню, и она предупредила меня, чтобы я никогда его не снимала. Что она будет со мной, пока оно на мне. В такие ночи, как эта, я надеюсь, что она была права. Мне нужно, чтобы она была со мной.
Я стала пустой оболочкой той девушки, которой была раньше.
Иногда я все еще оплакиваю ее, прежнюю себя. Я никогда не была невинна; я была воспитана убивать, но тяжесть мира еще не легла на мои плечи. Безопасность, которую обеспечивала мне моя мать, была отнята у меня за долю секунды.
Зак тоже не заслуживал потерять эту часть меня. Все в моей жизни не заслуживали того, чтобы оплакивать старую меня вместе с моей матерью.
7
АЗРА
Доносящийся из тени запах алкоголя и рвоты обжигает мои ноздри. Я никогда не привыкну к грязи, которую так легко создает этот вид. Сворачивая за угол из переулка, я приятно удивлен открывшимся передо мной зрелищем.
— Помоги мне! На меня напали, чувак! — кричит мне мужчина, пока его друг пытается надавить на рану, из которой на землю под ним льется его кровь. Мне требуется вся моя сдержанность, чтобы не растянуть губы в ухмылке.