Божественные приключения кота Сократа в Австралии
Шрифт:
– Так значит ты их не живыми глотаешь? – спросил я.
– Нет конечно, – хмыкнул питон, – Тревор привозит их замороженными. Живыми я ем только птичек, тех, что сам ловлю на деревьях. Слушай, а чего ты так о мышах печешься? – нахмурился он.
– Просто у меня много друзей среди них, – ответил я, – хотя раньше я сам охотился на них, а потом подружился с одним мышонком и с тех пор, как бабка пошептала. А вот птичек, как и ты, по сей день ловлю. И ничего не могу с собой поделать, – признался я.
Я не стал пока рассказывать ему о своих космических и театральных приключениях, не тогда же это делать, когда меня ждут люди.
– Знакомая история, – кивнул Горыныч, – видишь, как мы с тобой похожи.
– Ага, прямо близнецы братья, – ухмыльнулся я, – ты когда последний раз себя в зеркало видел?
– Да я в него совсем не смотрюсь , – он мотнул головой, – а что со мной не так?
Конечно же я понял, что под похожестью, он подразумевал не внешнее сходство, а то, что мы оба охотники и несмотря на это решил его подначить:
– Ты же страшный, как Кощей Бессмертный, а я очень даже привлекательный кот.
– Тоже мне красавчик нашелся, – обиженно фыркнул змей, – красота понятие относительное. Для тебя я страшный, а для моего хозяина красивый. Ровно, как и ты для меня чучело огородное, а для твоего человека, наверное, ты самый лучший. И вообще, когда я говорил, что мы с тобой похожи, я имел в виду…, – не договорил он.
– Да понял я, понял, что ты имел в виду, – перебил я его, – я не дурак.
– Ни фига ты не понял, – Горыныч грустно вздохнул, – просто я имел ввиду, что мы можем стать друзьями. Мой единственный приятель это Альберт, но с ним дружить, все равно что с эвкалиптом. Он же спит целыми днями, а мне иногда так хочется с кем-то поговорить по душам, вот как с тобой сейчас. У наших соседей есть собака, пушистая белая болонка. Однажды она забрела к нам на участок, мы тогда с хозяином гуляли на улице, я на лужайке загорал, а он у бассейна книгу читал. Я так обрадовался ее появлению и решил с ней подружиться. Ты бы слышал, как она заверещала, когда я подполз к ней. Честное слово, я думал, оглохну, а хозяин чуть с лежака не свалился. Собака бежала к себе домой так, что только пятки сверкали. Я вот думаю, может я и правда страшный, раз меня все боятся? – он снова вздохнул.
Вот уж никогда не думал, что мне будет жаль краказябру. Я вдруг представил себя на его месте. Наверное, это очень неприятно, когда тебе хочется дружить, а от тебя все шарахаются, как от чумы.
– Ну не очень симпатичный, – уклончиво ответил я, – но ты же сам говоришь, что понятие красоты относительное. Тогда какая разница, как ты выглядишь для всех остальных, главное для Тревора ты красивый. А другие боятся тебя, потому что вы, змеи, запятнали свою репутацию. То душите, то глотаете, то жалите.
– Так мы же хищники, – возразил он и добавил: – но я-то хотел с ней познакомиться.
– А откуда ей было знать? – хмыкнул я, – я когда первый раз тебя увидел, тоже не знал, что у тебя на уме. А насчет того, чтобы быть друзьями я не против, – вернулся я к прежнему разговору, – вот только мы у вас ненадолго, всего лишь на десять дней, пока выставка не закончится.
– Кстати, я слышал разговор людей на кухне, – вспомнил Борзини, – Тревор сказал, что эта ваша выставка начнется через два дня, а пока у вас есть возможность посмотреть город. Ладно, пошли, а то они уже заждались тебя, – спохватился змей. Он в мгновение ока распрямился и, извиваясь, пополз из комнаты.
Червяк, он и в Африке червяк. Глядя на него, мне вдруг вспомнилось, как однажды я смотрел по телевизору соревнования гимнасток. Во время выступления они махали ленточками на палочках, при этом еще умудрялись выполнять различные пируэты. Наверняка, вы сейчас подумали, к чему это вдруг Сократ приплел гимнасток? А к тому, что движения змея напоминали мне танец тех самых палочек. Но еще интересней было смотреть, как Борзини спускается по лестнице. Он делал это не как все нормальные люди и звери. Змей обвил перила, как лиана и потянулся по ним гармошкой. Вот кому надо служить в цирке. Таких эквилибристов днем с огнем не сыщешь. Человек паук и рядом не стоял.
Когда мы нарисовались на кухне, Тревор и Колумб завтракали за столом, сидя друг напротив друга. В нос ударил умопомрачительный запах яичницы с беконом. В том, что у людей на завтрак это блюдо лично у меня не было сомнений. Его запах я узнаю из тысячи, даже несмотря на то, что у нас в доме оно готовится редко, а если и жарится яичница, то без бекона. Моя хозяйка, убежденная сторонница правильного образа жизни, считает его не здоровой пищей. А как по мне, так жаренный бекон эта самая что ни на есть здоровая, полезная и очень даже вкусная еда. Я бы мог ею питаться на завтрак, обед и ужин, да и на полдник не отказался бы проглотить. И только когда Татьяна Михайловна куда-то уезжает Петрович устраивает себе праздник живота. Бывает, что и нам с Пухой перепадает по кусочку этого невероятного лакомства.
Змей высунул язык и давай сканировать воздух.
– Как пить дать яичница с беконом, – со знанием дела заявил он, озвучив мои мысли.
– А ты откуда знаешь? – я удивленно глянул на него.
– Хм, – ухмыльнулся Горыныч, – так мой хозяин чуть ли не каждое утро ест ее на завтрак. Я этот запах знаю наизусть.
Оказывается не только у меня не было сомнений, что люди едят на завтрак.
– У тебя прямо нюх, как у собаки, – хмыкнул я.
– Не знаю, насколько хорош он у собаки, а у меня обоняние очень тонкое и острое. Когда Тревор привозит мышей, я слышу их запах еще когда он даже в дом не вошел.
Наконец заметив нас, мужчины оторвались от своих тарелок.
– Вовремя ты, Сократ, прибыл, – улыбнулся Андрей, – а то я думал поеду на экскурсию по городу без тебя. Ты так крепко спал, что даже ухом не повел, когда я уходил из комнаты.
Я запрыгнул на соседний стул, поставил лапы на стол и заглянул в его тарелку. Должен же я убедиться, что мои предположения оказались верными. Представляю, как бы верещала Татьяна Михайловна, если бы увидела мое поведение. В отличии от нее, Андрей позволял мне подобные вольности. Мое чутье, как обычно, не подвело – на тарелке лежала аппетитная яишенка с поджаристыми полосками бекона. Увидев блюдо, я невольно сглотнул. Вроде ужинал, а такое чувство будто не ел сто лет. Не понимаю, как Горыныч питается два раза в неделю.
– Будешь? – Колумб кивнул на тарелку.
Хм, нашел что спросить? Где ты видел кота, который откажется от яишенки, да еще и с беконом? Я ткнулся в его руку и потерся о плечо, что означало: «Давай делись, вопросы будешь задавать потом».
– Понял, – усмехнулся он и обратился к товарищу: – Тревор, дай какую-нибудь посудину для него.
Пока тот доставал из шкафчика тарелку, Горыныч заполз по ножке стула на его место, свернулся кольцом и, вытянув голову, просканировал языком содержимое его тарелки.