Божественный Сангвиний

Сваллоу Джеймс

— Что ты видишь? — Спросил Повелитель Смерти.

Рафен видел там темно-красное и знал, что это была кровь его родного брата, она блеснула, а затем пропала.

— Великий Ангел, услышь меня, — шептал он, — возьми моего брата Аркио к себе, приведи его по правую руку Императора. Прости его безумие и прости мое. Я умоляю тебя.

Он

склонил голову.

— Моя жизнь и моя душа за Бога-Императора, за Сангвиния… За Кровавых Ангелов.

Он закрыл свои глаза и там, в глубинах своей души, он почувствовал отпечаток своего господина, несмываемый и яркий как золотое солнце.

ВО тьме «Мизерикордия» медленно тащилась вперед, извергая газ и жизненно важные жидкости в вакуум космоса, постепенно истекая до смерти, как будто ее тихий ход никогда не приблизит к Мальстрему и норе Несущих Слово. Гаранд хлопнул по сервитору-хирургеону, который занимался повреждениями на его руке и встал. Терзающие энергии корабельного телепортера превратили конечность магистра войны в искаженное месиво из костей и мышц. Он уже убил ответственного за эту ошибку раба, скормив его двухголовому чудовищу, в которого превратились три его лучших десантника… По крайней мере, они были лучшими до неудачного луча-переноса с Сабиена.

К ногам Гаранда прижался персональный вокс-сервитор. Он позволил рабу оставить немного своей личности, когда отбирал его для своей свиты. Для магистра войны не было смысла в том, чтоб держать слуг, которые бы не боялись его.

— Что? — Потребовал он ответа.

— Сигнал из Глаза, ваше темнейшество. — Протрещал он. Пламенеющая пси-метка на сообщении несла на себе отвратительный знак самой грязной и ненавистной личности, Разоритель Миров.

— Абаддон, — внезапно утомленно произнес Гаранд. Он проигнорировал визг сервитора, когда открыто произнес имя высшего магистра войны.

— Конечно, — Несущий Слово смеялся грубым, ломким голосом, — И что я должен ему сказать? Скажи

мне, маленький человек-раб, как я должен построить фразу, чтоб информировать Разрушителя, что союзники, обещанные ему для Тринадцатого Черного Крестового похода отказались? В какую сладкую ложь я должен спрятать неудачу Малфаллакса и Штеля… и свою?

— Я… я не …

— Молчи! — Проревел Гаранд, — Я единственный выжил. Меня единственного можно обвинить!

Так же быстро, как и возник, гнев Магистра войны улетучился.

— Принеси мне мой похоронный саван. Мне он понадобится.

БЕСФОРМЕННАЯ реальность варпа могла свести человека с ума при взгляде на нее. Пенящаяся масса чужеродных энергий презирала разумы органических жизненных форм. Это был сырой пейзаж из взвихренных эмоций, пики и впадины, вырезанные из кошмаров. В маленьком закутке имматериума, во взболтанном и непознаваемом аду было логовище жуткого Малфаллакса, крики и вопли гнева построили клети ненависти из психоактивной материи. Развоплощенное сознание демона было изранено жестоким разъединением связи с телом-хостом Штеля, оно кричало и завывало от боли в сторону бесконечного, безумного ландшафта. Его неистовая ярость будет потеряна на неисчислимые века — но в варпе время не имело значения и корреляции с другими реальностями.

Придет момент, когда Малфаллакс успокоится достаточно, чтоб начать строить планы мести одинаково утонченные и великие, лелея свою злобу, которую мог вместить только совершенно не человеческий разум. Его гнев был направлен на единственного человека, на единственное существо, которое привело его сложные интриги к гибели.

Однажды Мафлфаллакс получит свою расплату, и каждый Кровавый Ангел заплатит в тысячу раз больше за поражение демона от руки Рафена.

Jeelus-Tei