Божество пустыни
Шрифт:
Я видел, что лицо ее изменилась, стало мрачным. Увидел неожиданные слезы в углах ее глаз. Она больше не играла.
– Я знаю, что ты отвезешь меня в чужую незнакомую землю. И отдашь старику, морщинистому и седому, с холодными руками и зловонным дыханием, отчего меня будет тошнить. Он будет делать со мной всякие гадости… – Она подавила рыдание. – И я хочу, чтобы перед тем, как это случится, ты дал мне то, что было у моей матери. Хочу быть с мужчиной, который заставляет меня смеяться, мое сердце биться быстрей. С мужчиной, который меня любит и которого искренне люблю я.
– Ты хочешь Зараса, – мягко сказал я. Она задрала подбородок и посмотрела на меня сквозь слезы.
– Да, я хочу Зараса. Всего один раз я хочу любить и прижимать любимого к сердцу. Я хочу, чтобы Зарас стал моим мужем, чтобы он глубоко вошел в меня. Если ты дашь мне это хоть ненадолго, я с готовностью выполню свой долг перед фараоном, перед Египтом и перед тобой, мой дорогой Таита.
– Ты обещаешь, Техути? И никогда никому не скажешь, даже родным детям?
– Моя мать… – начала она, но я перебил.
– У твоей матери были особые обстоятельства. У тебя их не будет. Ты должна дать мне слово.
– Даю слово, – согласилась она, и я не мог усомниться в ней.
– Ты должна понять, что не будешь носить детей Зараса – никогда.
– Я бы хотела, чтобы было иначе, Таита. Я очень хотела бы получить своих собственных маленьких Зарасов. Но я знаю, что должно быть так, как ты говоришь.
– Каждый месяц, когда должен будет расцвести красный цветок твоей женственности, я буду давать тебе настой. И вместе с кровью из твоей утробы извергнется младенец.
– Я буду его оплакивать.
– Став женой Верховного Миноса, ты навсегда откажешься от Зараса. Ты будешь жить в царском гареме на Крите. Зарас вернется в Египет. Ты больше никогда его не увидишь. Ты понимаешь это, Техути?
Она кивнула.
– Говори! – приказал я. – Скажи, что понимаешь.
– Я понимаю, – отчетливо произнесла она.
– В вашу с Миносом брачную ночь я дам тебе мочевой пузырь ягненка, наполненный кровью. Когда Минос возьмет тебя на ложе, пузырь разорвется. Это убедит его в твоей девственности и чистоте.
– Понимаю, – прошептала она.
– Ты никому не скажешь, – настаивал я. – Даже Бекате. Особенно Бекате.
Ее младшая сестра неисправимая болтушка и ничего не способна сохранить в тайне.
– Я никому не скажу, – согласилась она, – даже младшей сестре.
– Ты понимаешь, в какой будешь опасности, Техути? Минос будет господином над твоей жизнью и смертью. Глупо обманывать царя. Тебе придется очень постараться, чтобы никто никогда не узнал правды.
– Понимаю. Я знаю, что ты рискуешь не меньше меня. И еще больше люблю тебя за это.
Конечно, это было безумие, но я за свою жизнь совершал много безумных поступков. Единственным моим утешением было то, что у меня будет немного времени, чтобы приготовиться. Зараса сдерживают раны. Он еще не в состоянии отдаваться безумствам любви. Однако выздоравливает он быстро.
Два дня спустя ко мне пришел Зарас и спросил позволения говорить.
– С каких это пор тебе нужно мое позволение? Раньше его отсутствие тебя не останавливало.
Он выглядел смущенным.
– Царевна Техути хочет, чтобы я учил ее военному делу и обращению с мечом. Я сказал, что на это нужно твое разрешение.
– Вероятно, это не слишком разумно, Зарас. Ее царское высочество обычно получает желаемое.
– Я не хотел проявить неуважение, – поторопился он заверить, и я рассмеялся при виде его отчаяния.
– Царевна – отличная лучница, – заметил я. – Она очень проворна. У нее острое зрение и хорошие сильные руки. Не сомневаюсь, она научится владеть мечом. И это умение может очень пригодиться ей в будущем. Кто знает? Однажды оно даже может спасти ей жизнь.
Сам не понимаю, почему я это сказал. Как показали события, это было одно из величайших преуменьшений в моей жизни.
– Никаких возражений, мой господин, – торопливо согласился Зарас. – Напротив, я сочту это великой честью.
– Тогда действуй. Мне будет очень любопытно посмотреть, чего ты от нее добьешься.
Я больше не думал об этом, хотя это не вполне верно. Я больше не думал почти ни о чем. В последующие недели Зарас и Техути причинили мне немало боли.
Зарасу с каждым днем возвращались силы. Если со своими людьми он был строг, то к себе еще более безжалостен.
Каждое утро на рассвете он устраивал для своих людей бег по пересеченной местности. Я бежал с ними. Природа наделила меня огромной силой и выносливостью, и я не отстаю от тех, кто моложе меня вдвое и даже еще моложе.
Вначале я видел, как тяжело приходилось Зарасу, и поражался тому, как умело он скрывает от всех свои страдания – от всех, кроме меня. Но через несколько дней он уже не отставал от меня, первым начинал бросок отряда и смеялся над моими шутками и остротами.
Я одобрял его старания и постоянное стремление к совершенствованию. С другой стороны, у всего есть пределы. Поведение, приемлемое для обычных людей, не всегда пригодно для высшей знати.
Когда, не посоветовавшись со мной, Зарас решил, что в следующий раз все побегут, прихватив мешок с песком в четверть собственного веса, я понял, что пренебрегаю иными другими, более важными обязанностями. Вместо того чтобы бессмысленно бегать по пустыне, соревнуясь с молодыми сорванцами, мне надлежало учить царевен математике и астрологии и написать заключительную часть трактата по родословию богов. По моему мнению, разум всегда нужно ставить перед физической силой.