Божии дворяне
Шрифт:
Все это так. Но все-таки свою задачу крестоносцы выполнили – в Европе, в Африке, в Азии, на Севере и Юге, на Западе и на Востоке. Не зря и по сей день там высятся твердыни рыцарей Христовых! Они долгое время служили были Европы и всего Христианства от натиска нехристей. И забывать об этом никогда не следует.
«ПОГОНЬ» НА ТАНЕНБЕРГ
Отгремела знаменитая битва, традиционно именуемая у нас «Грюнвальдской», а в действительности происшедшая при Танненберге («Еловой горе», в переводе с немецкого), между объединенной армией Королевства Польского и Великого Княжества Литовского, с одной стороны, и армией Тевтонского (Немецкого) духовно-рыцарского Ордена Пресвятой Девы Марии, его вассалов и союзников – с другой. Эта битва, одна из самых крупных в истории европейского Средневековья, началась в девять часов утра 15 июня 1410 года и продолжалась до семи часов вечера. Польско-литовские войска возглавлял король Владислав Ягелло (Ягайла). Кроме поляков и литвинов, под его началом сражались русские, татары, чехи, моравяне и силезцы, бессарабы и валахи, причем не только рыцарского происхождения. Боевая единица того времени – «копье»– состояла, чаще всего, из одного тяжеловооруженного рыцаря и его помощников – оруженосца (обычно также рыцарского происхождения), одного или двух лучников (обычно родом из мещан или крестьян), но могла быть и гораздо более многочисленной, о чем будет еще сказано подробнее по ходу нашего повествования. Армия короля Владислава насчитывала около 30 000 воинов, примерно
Армией Тевтонского Ордена и его союзников командовал глава Ордена - Верховный Магистр (Гохмейстер) брат Ульрих фон Юнгинген. В общей сложности на поле битвы между деревней Грюнфельде и «Еловой горой» сошлось около 30 000 воинов, в том числе 25 000 конников. Именно конница сыграла решающую роль в этой судьбоносной схватке.
На польско-литовской стороне раздались звуки труб, пение молитвы «Богородице Дево радуйся», и литовско-русско-татарские войска, стоявшие на правом фланге королевской армии, первыми двинулись в бой. Сам король Владислав Ягелло, в отличие от Верховного Магистра, непосредственного участия в битве не принимал, руководя передвижениями войск с холма, находясь за шеренгами сражающихся. С ним были его личная охрана и конюхи, державших под уздцы запасных быстрых коней - на случай «непредвиденных событий». Верховный Магистр, напротив, вел себя вполне по-рыцарски, то есть, как отчаянный рубака, каким он слыл всю свою жизнь (хотя и был не просто рыцарем, а рыцарем-монахом, лицом наполовину духовным). Ударный рыцарский отряда брата Ульриха вклинился в глубь польских хоругвей, скрестив мечи и копья с лучшими витязями армии Ягелло – рыцарями Краковской земли. В бою штандарт Польского королевства с белым орлом пал на землю. Это был самый критический момент сражения при Танненберге. Тевтонские рыцари уже затянули свою победную пасхальную песню «Христос воскресе из мертвых…». Но тут рыцарь-предатель, вассал Ордена Никель фон Ренис, знаменосец Кульмского рыцарства, изменнически подал своей хоругвью знак к отступлению, чем внес смятение в ряды орденского войска. На подмогу Ягелло успели подойти свежие силы, и столь успешно начатая крестоносцами атака захлебнулась. Верховный магистр Тевтонского Ордена брат Ульрих фон Юнгинген, почти потерявший к тому времени зрение и не пожелавший спастись бегством перед лицом надвигавшейся неотвратимой слепоты, пал от копья польского рыцаря Добислава (Добко) Олесницкого. Таким образом, брат Ульрих повторил предсмертный подвиг слепого короля Богемии (Чехии) Иоанна Люксембургского, который, утратив зрение, передал корону сыну и предпочел погибнуть простым рыцарем, сражаясь в 1356 году на стороне французов против англичан в одном из кровопролитнейших сражений Столетней войны - в битве при Пуатье. Финал битвы при «Еловой горе» разыгрался у обоза крестоносцев. Чувствуя неизбежную гибель, они соорудили укрепление из повозок («вагенбург», или «табор»), заняли глухую оборону и отчаянно защищались, не дрогнув даже под обстрелом польско-литовской артиллерии, пока не пали почти все до единого. При обороне «вагенбурга» орденских бойцов пало больше, чем собственно на поле битвы. А всего их пало восемь тысяч, в том числе 230 из 250 принявших участие в битве при Танненберге орденских братьев-рыцарей (единственных имевших право носить белый плащ с черным крестом Тевтонского Ордена Пресвятой Девы Марии).
Над залитым кровью полем битвы при Еловой горе победно взвились гербовые стяги хоругвей объединенного польско-литовско-русско [55]– татарского войска. Они во многом отличались по характеру своей гербовой символики от боевых знамен, осенявших войска других государей тогдашней Европы. В нашем кратком очерке мы попытаемся проанализировать эти различия.
Дело в том, что в средневековой Польше сложилась поистине уникальная геральдическая система на основе войскового деления на хоругви, вскользь упомянутые нами выше. Поэтому скажем предварительно несколько слов о хоругви. Хоругвь – это, прежде всего, войсковое подразделение, отряд (подобные отряды на древней Руси именовались стягами или знаменами), исключительно конный, который имел свое знамя со своей, отличной от других, символикой. Это знамя также именовалось хоругвью (а на Руси также стягом, ибо вокруг него стягивался соответствующий военный отряд). Заметим, кстати, что схожая ситуация наблюдалась и в других странах средневековой Европы – например, в Испании, где знамя и стягивавшийся вокруг него отряд именовались бандерой, в Византии (а позднее также и в Италии), где военный отряд и его знамя именовались бандой, (а хорунжий-знаменосец – бандофором), в Англии, Франции и Бургундии, где использовался схожий термин «баннер» (Banner) Германии и Швеции, где отряд и знамя именовались аналогично (Banner, Panier) или же использовался германоязычный эквивалент фенлейн (буквально: Faehnlein, то есть флажок) или фане (Fahne – «знамя») – например, адельсфан(е) – «дворянский (конный) отряд» и т.д. Знаменосец хоругви именовался хорунжим (хоругвеносцем). Позднее слово «хорунжий», по аналогии со своим немецким эквивалентом «фенрих», или «фендрик» (Faehnrich – производным от Fahne, «знамя»), и со своим русским эквивалентом «прапорщик» (от слова «прапор», также означавшего «боевое знамя» или «стяг») стало обозначать уже не функцию непосредственно знаменосца, а воинское звание; появился подхорунжий, а хоругвь стал возглавлять ротмистр. Хоругви привязывались к определенным территориям – так, например, Стародубский повет выставлял 4 хоругви (Стародубскую – 100 конных воинов; Почепскую – 50; Мглинскую – 100; Трубчевскую – 30).
55
Справедливости ради, следует заметить, что в современных польских и украинских учебииках говорится о «польско-литовско-украинском», а в современных белорусских учебниках – о полсько-литовско-белорусском войске (и даже указывается, что белорусские хоругви в битве под «Еловой горой» осеняло белое знамя с узкойпродольной красной полосой, послужившее прообразом национального белорусское флага, имеющего аналогичную расцветку и замененного, после прихода к власти А. Лукашенко, «рушничком» постсоветского образца).
Каждое из упомянутых выше тактических военных подразделений имело знамя-хоругвь с эмблемами, по своим геральдическим начертаниям и цвету характерными только для данного подразделения. Каждый польский, а позднее – также литовский и (западно)-русский дворянин-шляхтич, стоявший под данным знаменем-хоругвью в рядах данной хоругви-отряда, был вправе повторять хоругвенную символику (по-польски -«клейнот» или «клейнод») на своем щите (хотя пользовался этим правом далеко не всегда). В результате в Польском, а позднее – объединенном Польско-Литовском государстве (Речи Посполитой, что, кстати, означает буквально «республика»!) одинаковыми и одноименными гербами пользовались десятки (если не сотни) шляхетских родов, что позволяло говорить о наличии там «гербовых братств» или «гербовых родов». Причем члены одного «гербового братства» вовсе не обязательно были связаны узами подлинного кровного родства. Наоборот, чаще всего в состав первоначально небольшого рода-обладателя герба со временем принималось все больше мелких шляхтичей-клиентов «со стороны». Именно поэтому число дворянских гербов в Речи Посполитой не превышало 200 (и это в то время, как в соседней Германии их было не менее 200 000!). Когда польская знать с конца Средневековья начала принимать фамильные прозвища, она, как правило, принимала в качестве фамилии не
Кроме клейнотов, почти все роды (гербовые братства) имели свои собственные девизы («заволянья»), первоначально происходившие от боевого клича данного рода-братства. На практике боевой клич использовался, например, в качестве команды изменить построение хоругви-отряда братства в ходе боя, сопровождавшийся соответствующим сигналом, подаваемым при помощи хоругви-знамени. Теоретически название рода, герб и девиз должны были совпадать, но очень часто они на практике не совпадали. Так, например, польский шляхетский род Срженява имел герб под названием «Срженява» (щит: в лазурном поле серебряная укороченная волнистая перевязь справа, увенчанная красным кавалерским крестом; нашлемник: голова льва между двух труб, увешанных колокольчиками) и боевой клич: «Срженява!»; в то же время другой шляхетский род, Осморог, использовал тот же самый герб «Срженява», но совершенно другой девиз (боевой клич): «Геральт!». Каждый род использовал только один герб, но в то же время был вправе использовать не только один, а несколько девизов (видимо, принимавшихся вновь возникающими линиями рода по мере его разделения в ходе исторического развития). Эта «генеалогическая» роль, которую играли девизы «гербовых братств» в польской геральдике, была совершенно уникальной (хотя несколько сходные явления наблюдались в венгерской и, отчасти, также во французской геральдике, где также имелись свои «cri de guerre», то есть девизы или боевые кличи, порой совпадавшие с названием герба).
11 сентября 1382 года почил в Бозе польский король Людовик (Лайош) Венгерский. Корону унаследовала его совсем юная дочь Ядвига. После бурного периода «междуцарствия» магнаты королевства приняли решение вручить руку Ядвиги и польскую корону Великому князю Литовскому Ягелло, при условии принятия последним христианства в его римско-католическом варианте. В 1386 году Ягелло принял св. Крещение и новое имя Владислав, сочетался браком с Ядвигой и был коронован польским королем. Так был сделан первый шаг к заключению унии между Польским королевством («Короной») и Великим Княжеством Литовским («Литвой»), и к установлению союзных отношений между знатью обоих государств, ведших дотоле друг против друга долгие, кровопролитные войны. В 1413 году была заключена так называемая Городельская уния, согласно условиям которой 47 польских знатных родов («гербовых братств») «адоптировали» (буквально: «усыновили», на деле же – инкорпорировали, то есть, приняли в свои ряды представителей знатнейших литовских боярских родов и, соответственно, даровали последним право пользоваться соответствующими гербами и девизами). Впрочем, судя по сохранившимся средневековым грамотам, ряд литовских и (западно)-русских («русинских») бояр еще до 1413 года начал использовать польские гербы (по крайней мере, на своих печатях).
До сих пор не существует однозначного объяснения значения названия того или иного рода («гербового братства»), названия принятого этим родом герба-клейнота и девиза. Нередко род прозывался по имени своего прародителя - знаменитого воина (был ли этот воин исторической или легендарной личностью, особой роли, похоже, не играло), к которому возводил свое происхождение, как к основателю рода (как, например, обстояло дело с гербом и родом «Радван», легендарным основателем которого считался польский рыцарь Радван; когда его потесненный татарами отряд потерял в бою свое знамя, Радван, якобы, взял из ближайшего храма церковную хоругвь, собрал под этой хоругвью остатки польских войск и разбил татар – с тех пор эта хоругвь украшала собой родовой герб «Радван» - между прочим, членом данного «гербового братства» являлся и многолетний член редколлегии и заведующий отделом родовой геральдики журнала «Гербоведъ» генерал-майор П.Ф. Космолинский). В иных случаях прозвание рода имело происхождение скорее топографическое, по реке или территории первоначального расселения рода. С течением времени первоначальное название или смысл нередко искажались, так что возникали легенды с целью объяснить название рода, герба или клича. В большинстве случаев эти объяснения или истолкования были неверными, хотя во многих случаях содержали в себе зерно истины, порой совершенно скрытое под баснословными наслоениями последующих времен.
Гербы, использовавшиеся польским рыцарством, отличались большим разнообразием. Во многих случаях они походили на те, что использовались в западноевропейской геральдике. Иные польские гербы, изображавшие стилизованные стрелы, полумесяцы, кресты, подковы и т.п., напоминали древние рунические знаки и сарматские клейма или тамги (знаки собственности). Именно такие гербы украшают щиты польских рыцарей на миниатюрах, иллюстрирующих битву с татарами при Лигнице (Легнице, Вальштадте) в Силезии в 1241 году, остановившей нашествие монгольских орд хана Батыя на Западную Европу. Именно такие гербовые знаки украшали польско-литовские хоругви в битве с тевтонами при «Еловой горе».
Роль, которую хоругвь играла в бою, была отнюдь не чисто символической, а имела огромное практическое значение. Хоругвь-знамя была видна на поле боя с большого расстояния, указывала направление атаки, а также всякого маневра, который была обязана выполнить по команде хоругвь-отряд. При утрате хоругви-знамени в бою весь отряд, сражавшийся под этим знаменем, как правило, приходил в полное замешательство и, в конечном счете, становился бесполезным. Именно поэтому хоругви-знамена считались самой ценной частью военной добычи. Таким образом, охрана знамени являлась делом громадной важности. Хоругвеносцев никогда не ставили в бою в первую шеренгу. Перед ними всегда стояли плотными рядами сведенные в отдельный отряд в форме «клина» лучшие рыцари хоругви – так называемые предзнаменные бойцы, или «антесигнани» (antesignani), что означает по-латыни «те, кто предшествуют (боевому) значку (знамени)». Обычно в первом ряду хоругви стояло 3 рыцаря, во втором – 5, в третьем – 7, в четвертом – 9, в пятом ряду и в последующих рядах - по 11, так что построение хоругви представляло собой колонну, заостренную на конце. Хоругвеносец стоял в центре пятого ряда, прикрываемый «клином». Именно такой тип построения (обычно почему-то приписываемый у нас исключительно армиям Тевтонского Ордена), по Длугошу, был характерен для армии Владислава Ягелло в битве при «Еловой горе». Вероятно, аналогичным было и построение других хоругвей польско-литовских армий, хотя многое зависело от численности воинов той или иной хоругви. Тем не менее, «антесигнани», образовывавшие «клин», повсеместно были сильнейшими и искуснейшими бойцами данной хоругви.
В нашем кратком описании хода битвы при «Еловой горе» упоминался момент, когда под натиском ударного отряда тевтонских рыцарей во главе с самим Верховным Магистром Ульрихом фон Юнгингеном, почти утратившим к тому времени зрение, но не утратившим своего всегдашнего мужества, пало знамя головной хоругви польско-литовской армии – так называемая «Великая Краковская хоругвь» (именуемая также «Большое Королевское знамя»). Впрочем, по другой версии, атака Верховного Магистра произошла позднее (при этом едва не был убит польский король), а поляки потеряли Большое знамя еще раньше, при атаке хоругвей фон Валленрода (Вальрода, Вальроде) на их правый фланг. Подобное прямоугольное, с несколькими (от 2 до 5) косицами, знамя (на которое имели право военные вожди высшего ранга – герцоги, князья или короли) именовалось «гонфаноном». Украшенное белым коронованным одноглавым орлом польское «Большое Королевское знамя-гонфанон под Танненбергом имело три косицы. Оно было красного цвета, в соответствии с традицией, идущей еще от древнеримских военачальников и цезарей, а также Императоров «Священной Римской империи». Красный цвет знамени означал, между прочим, право его обладателя предавать виновных смерти. Именно поэтому пираты и мятежники издавна поднимали красное знамя – в знак своей претензии отнять привилегию «казнить и миловать» у законной власти.