Брачная ночь длиною в жизнь
Шрифт:
Его привлекательность всегда носила агрессивный характер, сейчас же он был просто страшен.
– Как я понимаю, Ховард уже успел позвонить тебе и ты знаешь, что я был у него?
– Да, – коротко кивнула Виктория. В конце концов, в происшедшем нет ее вины. Зак сам все нафантазировал. Но ведь ты не стала его разубеждать, тихонько пропищал внутренний голосок.
– Сколько можно надо мной издеваться? – закричал Зак и шагнул к ней. Виктория вскинула руки и отпрянула, словно защищаясь. – Нечего на меня так затравленно смотреть и ежиться. Я в жизни
За человека, который предал ее любовь.
– Зак, я все могу объяснить…
– Ты сказала мне, что ребенок от Ховарда!
– Неправда, это ТЫ сказал, и меня в этом обвинил, и не желал выслушать меня. Ты же мне рта даже не дал раскрыть, как накинулся со своим идиотским обвинением!..
– Он сказал, что никогда не спал с тобой, – прервал ее Зак. – Теперь я хочу услышать это от тебя. Это правда?
Теперь он добивается от нее заверений в супружеской верности! Что за бред? Он, похоже, совсем с ума сошел!
– Это правда, – подтвердила Виктория. – И я никогда…
– У тебя никого не было, кроме меня? – требовательно спросил Зак.
– Никого, – просто ответила она. – Иногда я об этом жалею.
Зак смотрел на нее не отрываясь. Понимает ли она, какая она красавица? Волосы окружали ее нежное лицо серебристым ореолом, бездонные фиалковые глаза сияли. Она выглядела воздушной, хрупкой и в то же время была тверда как сталь. И она носила ребенка – его ребенка. Она постаралась заверить его, что дитя – от Ховарда, она упрямо пыталась вышвырнуть его из своей жизни, лишить его права на отцовство. Эта мысль сводила его с ума.
– Ты считаешь, что имеешь право лишить меня моего ребенка?
Виктория решила не дожидаться следующих обвинений. С плохо скрываемой яростью она возразила:
– А чего ты ожидал? Ты тешил себя мыслью, что женился на миленькой куколке из хорошей семьи. Она должна была скромно сидеть дома в то время, как ты бы развлекался на стороне. Не получилось! Я не собираюсь играть эту роль. Я буду жить своей жизнью, а не твоей. Ясно тебе?
Ее слова доносились до Зака как сквозь пелену. Вид у него был отсутствующий, словно она обращалась не к нему. На самом деле ему было почти все равно, что она говорит, он просто наслаждался звуками ее голоса. Длинное персикового цвета платье делало ее похожей на пятнадцатилетнюю девочку. Неужели она и вправду беременна? Ее фигура почти не изменилась, разве что в движениях появилась какая-то плавность, будто Виктория прислушивалась к чему-то, происходящему внутри нее.
Но ей уже не пятнадцать, ей двадцать. Она взрослая, замужняя женщина. Его женщина. Гнев снова поднялся в нем.
– С меня довольно! Ты немедленно отправишься со мной домой, Виктория. Я требую этого!
– Ни за что. – Виктория сделала шаг назад, и свет из окна упал на нее со спины, сделав платье полупрозрачным. Зак наконец смог рассмотреть ее изменившуюся фигуру.
– Когда тебе рожать? – негромко спросил он, рассматривая ее округлившийся живот.
Виктория помедлила с ответом.
– В декабре. Двадцать четвертого.
– На Рождество?
– Да. – Виктория взглянула ему в глаза и вдруг ощутила прилив физического желания. Что с ней происходит? Как может она чувствовать так после всего, что произошло?
Словно отвечая на ее мысли, Зак заговорил спокойно и холодно:
– Такое впечатление, что ты себя убедила в какой-то глупости и теперь ни за что не хочешь отказаться от нее. Может, ты мне наконец расскажешь все с самого начала?
Виктория не верила своим ушам, а Зак тем временем продолжал:
– Ты как ребенок, который, с разбегу ударившись об стол, от обиды начинает лупить по нему ногой. Хотя стол можно было и обогнуть. Делаешь все наперекор самой себе и стараешься не замечать, как ты ко мне относишься на самом деле.
– Все не совсем так, – прервала Виктория рассуждения новоявленного психоаналитика. – За пару недель до свадьбы ты купил Джине Росселини квартиру. За моей спиной обделывал свои делишки с моей матерью.
– Глупости. Никто от тебя ничего не скрывал, – перебил он. – Можно подумать, что ты проявляла интерес к моим делам! Спросила бы, я бы все тебе рассказал. А самому мне не хотелось забивать твою головку подобными вещами.
– Я тебе не верю. Но если это даже и правда… Понимаешь, мне неинтересно, когда ко мне относятся только как к украшению гостиной. Ты же принял меня за пустоголовую дурочку, с которой нельзя говорить о серьезных вещах. А я хочу все делить со своим избранником: его заботы, радости, горести… Я хочу быть действительно его «половиной». Мне необходимо быть ему нужной.
– А ты считаешь, что мне ты не нужна? – угрюмо спросил Зак.
– Нужна, без сомнения, – съязвила Виктория, – как радушная хозяйка и детородная машина. Но как человек я тебе не нужна. Ты – самодостаточен, Зак.
Его лицо помрачнело.
Виктория хотела сказать что-то еще, но в этот миг почувствовала слабый толчок в животе. Ребенок. Он внутри нее, он живой. Она скоро станет матерью, будет заботиться о нем – не так, как заботились о ней. Зак живет по тем же законам, что и ее родители, и вряд ли он может измениться. А она не хочет, чтобы ее дитя росло в мире, где все измеряется деньгами, где супружеские измены в порядке вещей, где детей сдают на руки нянькам и гувернанткам и вспоминают о них лишь по табельным датам.
– Ты всерьез считаешь, что я позволю тебе поломать три жизни? – спросил Зак. – Ты – моя жена, и этот ребенок – мой. Так оно и будет.
– Собираешься удерживать меня силой? – возмущенно удивилась Виктория. – Наивный! Да, и имей в виду, что мне не нужны твои деньги. У меня есть небольшое наследство от бабушки. На первое время хватит. Потом пристрою малыша в ясли и найду работу.
– Только через мой труп! – Зак взвился как ужаленный. – Я не допущу, чтобы мой ребенок ходил в какие-то ясли! Предупреждаю, что я отсужу у тебя опекунство. Не пробуй со мной тягаться, Вик!