Брачное пари
Шрифт:
— Юная леди! — воскликнула леди Резерфорд. — Придержите-ка язык! Как вы осмеливаетесь говорить со мной в таком тоне? — Она повернулась к лорду и леди Селбрук. — Теперь мне совершенно ясно, что вы, милорд, пригрели змею на своей груди. Леди Сибил, примите мои сожаления. Какой, должно быть, это удар для вас! Подумать только, она ведь почти стала вашей невесткой.
Леди Селбрук ничего не ответила и отвела взгляд. Хотя бы ей, подумала Констанция, стыдно за свое участие в этом фарсе.
В холле воцарилось неловкое молчание. Констанция чувствовала, что взгляды всех присутствующих направлены на нее. С ужасом она поняла, что не знает, как опровергнуть обвинения лорда Селбрука. Никто не знал о разговоре, который состоялся между ними накануне вечером. И кто подумает, что граф способен на такое! Кто поверит ей?
— Я не брала это ожерелье, — сказала Констанция и разозлилась на себя за дрожь в голосе. — Вы сами предложили мне его, но я отказалась и все равно покинула Рэдфилд. Вы получили то, что хотели. Как вы могли сделать это?
Она посмотрела на Доминика, но его взгляд был прикован к отцу. Сердце Констанции учащенно забилось. Если Доминик поверит отцу, ее сердце будет разбито.
Последовало долгое молчание. Потом Доминик заговорил, и его голос был ледяным.
— Это лучшее, что ты мог сделать, отец?
Лорд Селбрук изумленно посмотрел на сына:
— Что ты имеешь в виду? Эта юная леди украла одну из наших фамильных ценностей! Ты же не настолько глуп, чтобы поверить ей?
— Нет, я не настолько глуп, — спокойно ответил Доминик, и его синие глаза сверкнули, как льдинки, — и я думаю, никто здесь не верит в состряпанную тобой историю.
Глаза графа расширились.
— Да как ты осмелился…
— Нет, отец, как ты осмелился? — взорвался Доминик, подходя ближе к отцу и глядя ему в глаза. — Как ты позволил своей жадности и злобе взять верх над честью?
Лорд Селбрук возмущенно открыл рот, но Доминик сделал шаг и вырвал ожерелье у него из рук, что повергло графа в шок. Он протянул руку к ожерелью, но Доминик уже повернулся к стоявшим на лестнице гостям.
— Я думаю, что никто из вас не знает мисс Вудли так, как я. Вы можете быть уверены, что мысль о краже не могла даже прийти ей в голову. Вероятно, вы не знаете, что она пыталась отговорить меня от нашего брака, считая, что ради семьи я должен жениться на богатой наследнице.
Он помолчал мгновение. Глаза всех присутствующих были прикованы к нему. Глаза Констанции наполнились слезами. Главное, что Доминик верит ей, все остальное не имеет значения.
— Однако, — продолжал он, — даже если вы не знаете мисс Вудли, призовите на помощь здравый смысл. Я сейчас говорю это тем, у кого разум не затуманен жадностью. И вы поймете, что, если женщина собирается выйти замуж за будущего графа Селбрука и, значит, получит в свое распоряжение не только это ожерелье, но и все остальные фамильные ценности, хранящиеся в Рэдфилде, а также этот дом и землю, она не станет рисковать всем ради одного-единственного ожерелья.
Тишина, наступившая после его слов, была оглушительной.
— Она могла продать ожерелье и выручить за него круглую сумму, — слабым голосом предположил граф. — Она не хотела ждать, вдруг свадьба не состоялась бы?
— Нет, — спокойно сказал Доминик, — иначе что помешало бы ей принять от тебя ожерелье? К тому же если бы она действительно решила украсть ожерелье, то потрудилась бы спрятать его получше. На ее чемодане даже не было замка. Не очень умно для того, кто сумел забраться в твой сейф в кабинете. И тем более глупо было бы, забравшись в сейф, взять одно только ожерелье, когда там лежали все наши фамильные ценности, включая серьги и браслет, подходящие к ожерелью. Но самое странное, что ты обнаружил пропажу ожерелья на рассвете и безошибочно определил, где оно может быть спрятано. Ты ведь не просил принести остальные сумки и не обыскал сумочку Констанции, а сразу велел принести чемодан.
Доминик долго смотрел на отца, потом повернулся к Констанции.
— Мой отец предлагал тебе это ожерелье в обмен на отказ выйти за меня замуж?
— Да.
Доминик взглянул на отца:
— Я никогда не думал, что ты способен пасть настолько низко, чтобы попытаться подкупить девушку.
Он отвернулся и разжал пальцы, ожерелье выскользнуло и упало на пол. Все остальные завороженно смотрели, как Доминик поднял ногу и ударил каблуком сапога по ожерелью.
— Вот и все, — спокойно сказал он и убрал ногу, открыв потрясенным взорам осколки драгоценных камней и обрывки цепочки.
По комнате прокатилась череда изумленных вздохов. Все взгляды обратились теперь на графа. Кровь отхлынула от его лица, и он стоял бледный как смерть.
— Я думаю, мы все понимаем, что здесь произошло, — сказал Доминик и, повернувшись к отцу, сказал тихо: — Будет лучше, если ты признаешь перед всеми, что это ты подложил ожерелье мисс Вудли, чтобы ее репутация осталась незапятнанной.
Отец надменно взглянул на сына, и Констанция поняла — он никогда не признает свою вину. Доминик выгнул бровь.
— Или ты хочешь, чтобы я рассказал всем о нашей семье?
Ноздри графа раздувались от ярости, на щеках горели ярко-алые пятна, в глазах сверкала ненависть. Но он повернулся к толпе, собравшейся на лестнице, и сказал:
— Я был не прав, обвиняя мисс Вудли, — сглотнув, он метнул злобный взгляд на Констанция, — она не крала ожерелье. Слуга положил его в чемодан мисс Вудли, когда сносил его вниз.
Он же говорит о слуге леди Резерфорд, подумала Констанция, и взглянула на нее. Леди Резерфорд с яростью смотрела на графа.
— Селбрук, вы глупец! — сказала она и обернулась. — Пойдем, Мьюриэль.
Она вышла из дома, сопровождаемая дочерью. Обернувшись, Констанция увидела, что лорд и леди Селбрук тоже исчезли. Оставшиеся молча переглядывались.
— Что ж, — сказала Франческа, — полагаю, нам всем не помешает хороший завтрак.
Она повела всех в столовую. Констанция ловила на себе взгляды проходивших мимо людей, но тяжелый взгляд Доминика не поощрял к разговорам.
Наконец у входа остались только Констанция и Доминик. Она повернулась к Доминику. Печаль на его лице разрывала ей сердце.