Брачные обычаи страны Ши-Зинг
Шрифт:
Она спокойно поправила одежду и волосы.
***
Ханг заталкивал денежки в кубышку, а те почему-то упирались, никак не желая влезать. Старший муж уже изрядно приложился к бутылке, почти отполовинил ее в одиночку. Этим видимо и объясняется, что он не обращал должного внимания на странные звуки, несущиеся из спальни его жены. Однако, когда у его горла вдруг возник окровавленный клинок, а на столик перед ним твердой рукой его прекрасной супруги были брошены три комплекта окровавленных
Лайлин понимала, что Ханга придется оставить в живых, ей не обойтись совсем без мужа - попадет в бордель. А потому слегка надавила лезвием на его шею и сказала, протянув руку:
– Давай.
– Ччч-т-т-т-т-т-оо-о-о?
– штаны он все-таки чуть-чуть обмочил, и с удивлением, и совершенно ни к месту обнаружил, что ужасно возбудился.
– Медальон давай.
Трясущимися руками Ханг снял с шеи медальон - брачное свидетельство, отдал его жене. Та повесила свидетельство себе на шею и велела:
– Быстро собери все ценное, мы сейчас же уходим. А этот дом надо сжечь.
Он закивал и залепетал:
– Да, госпожа! Как прикажет госпожа! Сейчас! Да! Да!
У Ханга даже мысли не возникло взглянуть в лица тому, что осталось от его братьев и наемника, но это не помешало ему пойти в ее спальню, пошарить там у них в карманах. И вообще, как-то перечить своей грозной жене, страшной в этот момент как древнее кровавое божество, господин старший муж не посмел бы ни за какие блага жизни.
Не прошло и получаса, а они уже покинули хутор, полыхающий огнем в ночи, оставляя за спиной прошлую жизнь.
Глава 5.
Лайлин и Ханг были в пути уже часа два и довольно далеко ушли от дома. Одежду они сменили и наскоро обтерлись от крови, но отвращение от грязи на теле оставалось. Ледяное спокойствие, сковавшее эмоции, стало отпускать, и женщину накрыл откат. Иные в таких ситуациях падают в обморок или впадают в апатию, но к Лайлин наоборот вернулось все то, что она тогда усилием воли подавила. К ней вернулась ненависть, презрение, жажда мести, желание мучить и терзать своих обидчиков. Вроде бы, она со всеми ними расправилась, а удовлетворения не было, ярость бродила в крови, вызывая темные желания.
Но самым странным было сексуальное возбуждение, которого она никогда не испытывала раньше. Очевидно, выброс адреналина и то запретное, произошедшее с ней сегодня, взбудоражило и перевернуло ее психику. Однако, отыграться, кроме Ханга, было не на ком. Так что взгляды, которые она бросала на испуганного и притихшего Ханга, иначе как людоедскими трудно было назвать.
– Разбивай лагерь, заночуем здесь. Надо еще помыться, а тут ручей
– Да госпожа, сейчас, - засуетился Ханг, - А может быть мне помыть тебя?
– Костер. Разожги. И не зли меня.
– Да, госпожа, я все сделаю.
О, нет-нет, злить ее не входило в его планы! Господин старший муж был сама кротость, особенно, когда вспоминал, как его жена мастерски управляется с колющим и режущим оружием. Она подошла к нему вплотную и внимательно оглядела, думая о чем-то своем. Бедняга затрепетал. Лайлин была почти одного роста с ним, и ее прекрасное лицо было совсем рядом. Сейчас она вызывала у него смешанные чувства, от ужаса до страстного обожания.
Пока Ханг хлопотал, разжигая огонь на полянке, Лайлин мылась холодной водой из ручья, но бродившее в ней возбуждение не успокаивалось, она взглянула в сторону своего старшего мужа, оделась и вернулась к костру. Видимо, выражение лица ее не сулило ничего хорошего, потому что Ханг смотрелся испуганным, хоть и крепился.
– Успокойся, я не убью тебя, ты нужен мне.
Старший муж испустил вздох дикого облегчения.
– Не спеши радоваться, - улыбка Лайлин была зловещей, - Ты будешь слушаться меня во всем.
– Да! Эээээ.... Да! Да, Гостожа!
– Ханг закивал и склонился.
Конечно, он будет слушаться, ему еще жить не надоело.
– Ты хоть представляешь себе, урод, что со мной делали эти скоты? А?
– ей хотелось выместить злость хоть на ком-нибудь.
– Нет, нет, Госпожа. Нет, откуда мне знать.
– Конечно, откуда? Ты же, как привязанный, сидел у своей кубышки.
– Я-а-а-а... ээээ...
– За это я тебя накажу, - Лайлин прошлась мимо него, - Снимай одежду.
– З-з-зачем?
– Снимай. Я сказала, - она вытащила клинок, один из тех, что позаимствовала у мертвого наемника.
При виде обнаженного клинка, бедный Ханг страшно перетрусил, а потом, что интересно, возбудился. Одежду он стащил немедленно, и теперь жался, стоя в одних штанах.
– К дереву. Быстро.
Она указала рукой, куда ему идти, Ханг тут же метнулся исполнять, а Лайлин привязала его руки к нижней ветке, так что он полусидел, опершись на ствол. Страшно ему было до дрожи и сладко, очень сладко. А потом она уселась ему на ноги и стала ножом взрезать штаны, приговаривая:
– Знаешь, что я чувствовала? Знаешь? Хочешь все узнать?
Когда Лайлин нажала на лезвие чуть сильнее и на животе Ханга появилась кровавая полоса, он не выдержал остроты ощущений и позорно забился в сладких конвульсиях.
– Как ты посмел! Кто разрешал тебе делать это раньше времени?!
– Аааа... Госпожа! Прости меня, прости! Это больше не повторится! Аааа...
– Негодный!
– с него сильной бестрепетной рукой сдернули штаны, перевернули и показали все, что делал наемник.