Брачный аферист
Шрифт:
— Почему именно Копенгаген? — спросила она.
— Всегда мечтал увидеть Русалочку. В детстве я был влюблен в нее. А вы… вы чем-то с ней похожи. Честно, честно… Ну как, согласны?
«С брачным аферистом! Даже не в Париж, а в какой-то Копенгаген! Где один на один и помощи ждать неоткуда! Никогда!» — подумала Светлана.
— А в Дании пляжи есть?
— В Дании все есть.
— Тогда почему бы и нет, — с улыбкой ответила она.
8
Шампанское, которое Балашов предлагал распить вечером, так и осталось стоять в баре, дожидаясь лучших времен. Ужин на двоих, свечи,
Она включила компьютер, но дальше нескольких набранных строк не пошло. Взгляд соскальзывал с экрана дисплея, как яичница с тефлоновой сковородки, тыкался по углам, вяз в хрустальной вазе с цветами, кружил, как муха вокруг лампы, и вдруг возвращался на несколько часов назад. Она снова видела дорожки сада, траву, усеянную телами загорающих, пруд, в котором, обезумев от жары, плескалось солнце, слышала, как хрустит песок под ногами, рокочут где-то далеко машины, кричат на спортивной площадке дети… Но все это — второй план. А на первом…
Обманывать себя не имело никакого смысла: Гладышев ей нравился. Но это «нравился» — всего лишь так и не развившееся чувство, которым она прониклась к Николаю еще в «Узах Гименея» до того, как на него навесили ярлык афериста, бухнули ложку дегтя в бочку меда. И хорошо, что бухнули. Пусть теперь Гладышев изгаляется как хочет, Светлана на его трюки не поддастся.
Но она будет всячески показывать ему, что все больше и больше очарована, что доверяет ему безмерно, а сама, как энтомолог, станет внимательно изучать это редкое человекоподобное насекомое под микроскопом, фиксируя каждое его движение. Главное, не пропустить момент, когда он попытается впиться в ее тело, чтобы насосаться крови очередной жертвы.
«Человекоподобное насекомое — в этом что-то есть, — заставив себя еще немного постучать по клавиатуре, подумала она. — Но, когда он перейдет от слов к делу, не будет ли слишком поздно?..»
Светлана украдкой посмотрела на Артема. Тот по своему обыкновению лежал на диване в сине-бело-голубом спортивном костюме, очень выигрышном на бордовом фоне обшивки, в белых махровых носочках и читал газету — играл в свою «аберрацию зрения».
«Рассказать Артему? Нет, не сейчас. Еще рано. Вот когда буду уверена… Что же это Щербина не шлет фоторобот?»
Она еще раз заглянула в электронный почтовый ящик — пусто — и вернулась к своим мыслям.
Да, Гладышев оказался достойным соперником. Сегодня ей добраться до истины так и не удалось. Она на такие скорости и не рассчитывала. Но кое-что странноенаскрести все же удалось.
Гладышев сказал, что он психолог с частной, домашней практикой. То есть у него нет ни офиса, в который можно заглянуть, ни секретарши, которую можно разговорить, ни коллег по работе, которые тоже могли бы кое-что порассказать. Очень удобно. Психолог! Хоть бы один профессиональный термин ненароком обронил: что-нибудь вроде фрустрации или сублимации. Нет, говорил нормальным человеческим языком, словно и не психолог вовсе. Далее… Гладышев скрыл, довольно неуклюже, какое учебное заведение закончил. Не назвал город, в котором родился… Ни
«Все-таки он чрезвычайно занятный тип… — Светлана опять скосила глаза на Балашова. — Ты, Артемушка, не волнуйся. Все будет хорошо. Все идет по плану. Вот когда настанет время его вязать, вот тогда я упаду перед тобой на колени и во всем сознаюсь. Вместе и повяжем… это да! Но зачем он предложил прокатиться с ним заграницу? Аферист никогда бы не стал входить в такие расходы…»
Предложение Гладышева ради ускорения сближения рвануть на пару деньков в Европу действительно выглядело очень странным. Аферист должен был продвигаться в сторону ее денег, сужая круги, как акула. Но Гладышев словно специально направлял Свету в сторону своих собственныхденег. Словно предоставлял ей доказательства того, что его оговорили, и никакой он не брачный аферист, а вполне серьезный, солидный человек, мечтающий о банальном счастье в личной жизни.
Промаявшись над этой головоломкой еще минут пятнадцать, Светлана пришла к неожиданному выводу. Она просто недооценила Гладышева. Он опережает ее на шаг. Там, в Таврическом саду… Николай уже знал о ней все! Он знал, что она никакой не корректор, а журналист. Он знал все про ее отца!.. Вот откуда эта щедрость — домашняя заготовка! Он уверен, что вернет все с процентами!.. Наверняка он знал и про задание редакции.
«А про то, что мне известно, что он аферист, это он знает? — тут же спросила она себя. — Нет, конечно, нет! Тогда бы я его больше никогда не увидела. Журналист, изучающий рынок знакомств, — вот кто я для него. Я просто устраиваю его по всем параметрам, которых у него всего один — деньги. Может быть, у него даже серьезные намерения. Может быть, он хочет жениться на мне!!! Почему нет? Не век же ему в аферистах ходить!.. Да, но откуда он все про меня узнал?.. Да просто взял и проследил в первый же вечер. А дальше дело техники — залез в душу кому-нибудь из соседей. А я, дуреха, даже не удосужилась проверить, нет ли за такси «хвоста». Нет, из меня резидента не получится… И не надо. Что же выходит? Если все так и есть, то Гладышев штучка еще та. А я, получается, заломила сук не по плечу… Может, бросить все к черту, пока еще не поздно? Постой-ка! Значит, он и про Артема тоже знает?!»
Светлана опять скосила глаза на Балашова. На этот раз взгляд ее не остался незамеченным.
— Ты смотришь так, будто я лежу не на диване, а в гробу, — удивился он, и лицо его приняло обезоруживающее детское выражение. — Что-то случилось?
«Да! Случилось!» — хотелось крикнуть ей, броситься к Артемке — и то ли защитить, то ли самой искать защиты… и рассказать про Гладышева все, все, все! Света так бы и сделала, но тут вдруг зазвонил телефон.
— Алло, — сказала она, подняв трубку.
Ей никто не ответил. Только угадывалось чье-то дыхание.
— Алло! — повторила она. — Я слушаю.
И опять в ответ — тишина. Она подождала еще немного, отключила трубку и положила на место.
— Такое ощущение, что кто-то проверял, дома ли мы, — сказала Света.
— Да перестань! — улыбнулся Артем. — Просто плохо соединилось. Сейчас еще позвонят. — И словно в доказательство его правоты телефон вновь зазвонил. — О! А ты сразу о страшном.